В отношении России следует отметить, что она до сих пор не выработала стратегию своего развития из-за несформулированной национальной идеи. Дело заключается в том, что модель реформирования России после развала Советского Союза оказалась неадекватной ее социокультурной специфике. Американский экономист М. Голдман считает, что приватизация в России «потерпела неудачу», и поэтому в «таком случае термин “пиратизация” является более подходящим определением, чем приватизация»676. Он в жесткой профессиональной манере подверг острой и нелицеприятной критике решения относительно будущей модели развития России, используя принципы исторического, конкретно-социального и кросскультурного анализа (Россия, Китай, Польша, Чехословакия). Он пишет об аномалиях шоковой приватизации в России следующее: «Приватизационным попыткам реформаторов не благоприятствовали не только семьдесят лет репрессий и антирыночной идеологии, но и то, что у рынка никогда не было прочных корней и в эпоху царизма… бизнес при царе, в лучшем случае, имел поверхностное сходство с тем, что мы сочли бы жизнеспособной рыночной конкуренцией. Поэтому и неудивительно, что многие из аномалий рынка, которые отличают бизнес в России от сегодняшнего бизнеса на Западе, возникли еще при царе. Так, многие понятия, например такие, как государственный контроль над сырьевыми ресурсами и всесильная роль, которую играют в стране чиновники, уходят своими корнями в эпоху царизма, при коммунизме эти пороки только углубились. Ричард Пайпс, например, утверждает, что мы на Западе настолько пропитаны рыночной системой, сдержками и противовесами, которые со временем эволюционировали вместе с ней, что принимаем их как данность. Россияне же, напротив, таким же образом признают доминирующую роль государства. Пайпс назвал российский подход “патримониализмом”. Как он полагает, суверен патримониалистского государства считает себя не только правителем страны, но и ее владельцем. Таким образом, в распоряжении царя пребывают не только люди, но и земля. Это было так, поскольку царь считал себя владельцем природных ресурсов страны и ее почвы и раздавал экономические привилегии своим подчиненным на том условии, что они, в свою очередь, будут поддерживать его. Эта власть царя делегировалась чиновникам, которые затем использовали ее ради собственной выгоды. Поэтому и неудивительно, что ни тогда, ни сейчас для российского бизнесмена практически невозможно вести дело без хорошо оплачиваемого им покровителя “при дворе”. Тем, у кого нет таких хороших связей, приходится прибегать к уплате откровенных взяток и широко распространенным подкупу и коррупции. Конечно, есть коррупция и покровители “при дворе” и в Западной Европе, и в Соединенных Штатах, однако такое всеохватывающее доминирование главы исполнительной власти страны – это анафема для большинства рыночных экономик, оно представляет возможности как для коррупционеров, так и для дающих взятки»677. Не случайно, в отечественной литературе современное российское государство характеризуется как коррупционное государство. Это связано и с тем, что Россия является очень богатой страной на ресурсы (так называемое «ресурсное проклятье»), что и порождает худшие из форм ее жизни678.

Математическое моделирование динамики социально-экономической системы России на основе принципов «хищник – жертва» и таких параметров, как уровень промышленного производства, уровень оплаты труда в общем объеме денежных доходов населения, уровень начисленных пенсий, численность студентов вузов, число лиц, совершивших преступления, число безработных и число выпускников школ, приводит к выводу, что кризис системы при сохраняющихся тенденциях достигнет критического уровня уже к 2010–2011 гг.679 В соответствии с прогнозом назревающий кризис этой социально-экономической системы достигнет своей наивысшей точки, то есть краха системы, к 2016 г.680 С этой моделью коррелирует тезис, согласно которому «государство тотальной коррупции» обречено на исчезновение, так как оно не способно к длительному существованию.

Однако имеется и другой сценарий развития России, который просматривается в ориентированном на советскую утопию, на советский миф искусстве молодых – это сценарий возрождения России как мощной промышленной державы. Куратор 1-й Московской международной биеннале молодого искусства Д. Пыркина подчеркивает значимость молодого искусства: «На протяжении нескольких лет меня привлекает социально ориентированное искусство. Не только искусство, реагирующее на социальные процессы и пассивно рефлектирующее их, но и вовлекающее эти социальные процессы в художественное пространство, и наоборот, искусство, которое внедряется в социальные процессы. “Художественное пространство” в данном случае становится не местом “чистого искусства”, отделенной “художественной территорией”, это публичное пространство, как улица или площадь, где большинство социальных процессов происходит. И художник связан с этими процессами, он же не только художник, но и человек, член социума. Художники солидаризируются с общественными движениями и выступают с совместными инициативами»681. В этом плане интерес представляет то обстоятельство, согласно которому молодое искусство России переосмысливает советское наследие, чтобы смоделировать будущее своего общества.

Однако все сложилось иначе, и фактически все развитие русской цивилизации от Рюрика и Романовых обнулилось. Это получилось благодаря тому, что советская политическая и культурная элита оказались самым уязвимым местом в государстве. «Это можно объяснить тем, что наследуемый характер привилегий развращает элиту, происходит ее вырождение… Войны и потрясения несколько замедляют этот процесс, в благополучное время вырождение ускоряется… Это видно на примере советской коммунистической элиты. Первое поколение советской элиты вышло из самых низких слоев общества… Они честно служили и воевали за свою страну, которая им все это дала. Но в конце 1960-х гг. пришло новое поколение элиты, которое сильно отличалось от своих дедов и отцов. Это были в основном дети высших руководителей, которые не знали никаких трудностей и материальных невзгод. Коммунистическую партию они рассматривали как возможность воплощения личных, карьерных интересов, и когда партия стояла на их пути, заставляя играть по тем правилам и законам, которые были заложены их отцами и дедами, с этого момента начинался конфликт с государством. Они ненавидели эту страну, а еще больше их раздражала мешающая им коммунистическая идеология. Поэтому все, что ей вредило, находило у них поддержку. Все, что ее укрепляло, душилось»682.

Однако неправомерно сводить развал Советского Союза только к деятельности выродившейся политической и культурной элиты (хотя она не вся выродилась, были и здоровые силы). Все обстоит гораздо сложнее, так как благодаря экономическим реформам глобалиста-троцкиста Н. Хрущева в Советском Союзе появилось теневое производство. И произошло сращивание представителей теневого производства с советскими и партийными деятелями, в результате возникла «красная мафия»683. Еще одним слоем советского общества, заинтересованным в ликвидации Советского Союза, был директорский корпус, обогащавшийся в силу своего положения. Именно он скупил приватизационные ваучеры предприятий у своих рабочих и служащих, превратившись таким образом в слой «новых русских». Итак, в Советском Союзе существовали социальные слои, заинтересованные в уничтожении советского общественного строя. Этой ситуацией и воспользовалась выродившаяся часть партийной номенклатуры, приняв деятельное участие в развале Советского Союза.