Одной из частей политики «мягкой мощи» является распространение американских стандартов жизни на основе избыточного потребления, хотя необходимо принимать во внимание то существенное обстоятельство, что за «мягкой мощью» стоит не менее значимый военно-силовой компонент. Следует иметь в виду, что китайские стратегии используются сейчас для шпионажа как самим Китаем, так и Западом, чтобы получить превосходство в развитии. Так, заслуживает внимания ряд статей в книге «Шпионы среди нас: секретные материалы», а именно: «Шпионы смерти: Сунь Цзы, Хасан ибн ас-Сабах», «Наследники Сунь Цзы: Бабур Майхесути, Ко Тайшэн, Чи Мак, Дунфань Чун», «Stuxnet как предчувствие: кибервойны будущего», название которых говорит само за себя704.

Выдвижение на первый план интеллектуальных войн обусловлено тем фундаментальным обстоятельством, согласно которому сейчас возникновение новой системы создания богатства означает развитие и распространение общества знания (в литературе его обычно квалифицируют как «постиндустриальное общество», что не совсем корректно), или цивилизации Третьей волны, по терминологии Э. Тоффлера. Западногерманский культуролог Н. Штер пишет о том, что «в мире труда, в индустрии, в сфере услуг, да и в сельском хозяйстве, словом, во всех секторах экономики происходит множество изменений, которые показывают: мы все больше превращаемся в общество знания»705. Само существование и развитие общества знания зависит во многом от креативности, когнитивных факторов, знания и информации.

Соответственно этому происходит и появление новой формы войны – интеллектуальной войны. «Военная доктрина Третьей волны, – подчеркивает Э. Тоффлер, – обретает форму, и возникает новое поколение “воинов знания” – интеллектуалы в мундирах и в штатском, преданные той мысли, что знание может побеждать в войне – или предотвращать ее. Если посмотреть, что они делают, мы увидим постепенный прогресс от сперва узких технических вопросов к всеобъемлющей концепции, которая когда-нибудь будет названа “стратегией знания”»706. В общем оказывается, что речь идет о «стратегии знания», в основе которой лежит приобретение, обработка, распространение и защита знаний и информации, необходимых вооруженным силам. Эта стратегия «знания» породила широко известный сайт WikiLeaks, который сделал прозрачными тайны дипломатии Америки и других стран мира707.

Необходимо отметить, что в отечественной литературе практически мало обращается внимания на значимость интеллектуальных войн. Так, в одной из монографий В.И. Слипченко, посвященной войнам нового поколения (дистанционным бесконтактным), речь идет о высокоточном оружии, оружии на новых физических принципах, радиоэлектронной борьбе в войнах будущего, об информационной войне708. В других исследованиях внимание акцентируется на «информационной войне третьего поколения» – войне в кибернетическом пространстве, на информационных войнах в бизнесе и политике, когда раскрываются интеллектуальные механизмы ведения этих войн, основанных на самоорганизации и адаптации709. Следует иметь в виду, что под интеллектуальными механизмами здесь понимаются иерархические человеко-машинные механизмы, которые обладают такими интеллектуальными возможностями, как многоуровневое обучение и принятие решений в условиях нечетких команд.

На Западе свыше десяти лет назад вице-адмиралом ВМС США А. Себровски и Дж. Гарстка разработана концепция сетецентрической войны710. Она основана на таких существенных фактах, как глобализация, информационные технологии и революция в менеджменте, что вызвало серьезнейшие изменения в мире и обществе, в бизнесе и военном деле. Те, кто принимают во внимание происходящие в мире изменения и стремятся активно взять их на вооружение, побеждают в бизнесе, на войне и в других сферах жизни общества. Концепция сетецентрической войны А. Себровски и Дж. Гарстка воспроизводят ставший уже на Западе аксиомой тезис Э. и Х. Тоффлеров о том, что «способ ведения войны отражает способ создания богатства; а способ борьбы с войной должен отражать способ ведения войны»711. В силу того, что способ создания богатства сейчас основан на использовании информационных технологий, происходит фундаментальный сдвиг от платформоцентрической войны к сетецентрической войне (суть концепции этой войны, включающей в себя интеллект, будет изложена ниже).

Однако современные интеллектуальные войны неправомерно ограничивать только информационными и сетецентрическими войнами, они носят более широкий характер. В нынешних условиях динамичной глобализации развитые государства Запада и Востока ведут инновационные, гносеологические, интеллектуальные войны712, без которых невозможно само существование государства как единицы выживания. Сейчас осуществилось пророческое замечание У. Черчилля, согласно которому «империи будущего – это империи интеллекта»713. Следует иметь в виду то, что сам У. Черчилль показал себя весьма эффективным профессионалом в области стратегического планирования и информационного менеджмента714.

Современные информационно-интеллектуальные войны сопряжены с китайскими военными и политическими стратегиями, которые можно обнаружить в мировоззрении и деятельности И. Сталина, В. Путина и руководства Китая715. Значимость китайских стратегий в ходе современных информационно-интеллектуальных войн, наступающей кибервойны, а также роли информационной безопасности в защите морали и нравственности особенно актуализируется в условиях, когда Америка в своем противодействии растущей мощи Китая использует в противовес «китайской мечте» Си Цзиньпина массовое распространение Интернета в Китае, активное проникновение американской массовой культуры при помощи Голливуда с его идеалом «общества потребления», чтобы ослабить китайскую политическую систему. Не следует забывать и то немаловажное обстоятельство, что Америка стремится посредством финансового давления (одна из форм «мягкой мощи») на Россию (долговой кризис в кипрском офшоре) подчинить ее своему полному влиянию, чтобы использовать против Китая.

В связи с этим заслуживает внимания будущее треугольника Россия – Китай – США, чья роль будет возрастать наиболее быстрыми темпами, так как эти «три влиятельные силы современности выступают одновременно по всем трем направлениям глобальных отношений: безопасности, экономике, энергетике»716. Анализ двусторонних отношений в данном треугольнике показывает, что фактически здесь нет места третьей стороне. Ситуация складывается таким образом, что Китай нацелен на создание региональных азиатских интеграционных зон, исключая при этом и Америку, и Россию, что все три участника не имеют скоординированного политического мировоззрения. Выход из этой ситуации, согласно отечественному исследователю В. Михееву, возможен на основе активного интеллектуального и политического диалога в формате Россия – Китай – США, чтобы выработать скоординированное мировоззрение в контексте глобального единого будущего всего мира717. Однако разворачивающиеся события в мире показывают, что такого рода скоординированное политическое мировоззрение должно исходить из доктрины полицентричного мира.

Более того, необходимо принимать во внимание произошедшие в марте 2013 г. изменения в Вашингтоне, Риме и Пекине, имеющие кардинальное значение для будущего и треугольника Россия – Китай – Америка и тем самым для всего мира. Изменения следующие: во-первых, Америка переносит строящуюся систему противоракет из Европы на Аляску и Японию; во-вторых, избран новый Римский Папа иезуит Франциск, который значительно изменит жизнь католической церкви с ее миллиардом верующих; в-третьих, в Пекине власть перешла от четвертого поколения политических руководителей высшего эшелона власти к пятому поколению во главе с Си Цзиньпином. В своей заключительной речи на 1-й сессии ВСНП 12-го созыва он сформулировал фундаментальное положение о пути развития Китая: «Нам необходимо умножать свои силы и неуклонно идти вперед для того, чтобы в дальнейшем продвинуть вперед социализм с китайской спецификой и бороться за достижение “китайской мечты” о великом возрождении китайской нации».