В книге «Коллапс. Почему одни общества выживают, а другие умирают» Дж. Даймонд убедительно показывает, что многие современные общества, прежде всего Китай и Северная Америка, находятся на перепутье и в ближайшем будущем должны решить для себя, хотят ли они существовать далее или готовы погибнуть. Он пишет: «Как и остальной мир, Китай колеблется между убыстряющимся темпом нанесения ущерба окружающей среде и ускорением принятия мер по охране экологии. Многочисленное население Китая и его гигантская растущая экономика, а также исторически сложившаяся централизация, – все это означает, что колебания Китая, его так называемые “метания” вызывают ускорения этих процессов по сравнению с другими странами»694. Сильное давление на окружающую среду оказывает и Америка, потребляющая ресурсов и производящая отходов в десятки раз больше, чем другие страны.

Перспективы нашей страны в контексте взаимоотношений Америки и Китая необходимо рассматривать на основе фундаментального положения, согласно которому эпоха современной глобализации и информатизации характеризуется повышенным вниманием к войнам, особенно начиная с периода делегитимации войны и агрессии в XX в. и кончая их релегитимацией в начале XXI в. Все большее внимание привлекают военно-политические конфликты в киберпространстве, применение новейших информационных технологий и Интернета, который, по выражению Дж. Ассанжа, «является величайшей шпионской машиной, когда-либо существовавшей в мире», когда в мирное время происходит размещение логических бомб и виртуальных взрывчатых веществ на территории различных стран, что усиливает вероятность традиционных военных столкновений695.

Ряд современных исследований показывает сущностный характер войны в истории человечества, невозможность отменить ее какими-либо благонамеренными вердиктами, а также существование социальных универсалий (стремление к безопасности, могуществу, владению ресурсами и престижу), которые лежат и в основе мирной жизни, и поведения, ведущего к войне696. Война представляет собой противоборство, конфликт между социальными организациями, государствами и цивилизациями. В новейшем толковом словаре русского языка войной называют «конфликт между странами или организациями, который касается экономических, политических и т. п. вопросов»697. В самом широком смысле война отнюдь не сводится только к применению оружия как различных средств, устройств и приспособлений для убийства противника и разрушения его инфраструктуры. Оружием может быть все то, что выступает средством интеллектуального или психологического воздействия на индивида, социальные группы, государства и т. д. Тогда перед нами так называемые интеллектуальные, информационно-интеллектуальные, либо психологические войны, которые сейчас приобретают все большую значимость и которые фактически идут сейчас во всю силу, принимая различные формы698.

Так, к этим интеллектуальным войнам относятся маркетинговые войны, образцом для которых служат примеры величайших военных сражений. Известные западные специалисты в области маркетинга Э. Райс и Дж. Траут пишут: «Суть маркетинга сегодня заключается вовсе не в обслуживании покупателей – необходимо перехитрить, обойти, победить ваших конкурентов. Короче говоря, маркетинг – это война, в которой конкурент является вашим противником, а покупатель – территорией, подлежащей завоеванию»699. Основные задачи маркетинговой войны заключаются в формулировании стратегических принципов, определяющих исход корпоративных баталий.

Интеллектуальные войны в современном мире охватывают все те области человеческой деятельности, где имеются ситуации противоборства и столкновения интересов – от совета директоров той или иной корпорации до ринга. Эта значимость интеллектуальных войн объясняется тем, что в эпоху информатизации и глобализации все большее внимание уделяется несиловым, несмертельным способам противоборства. В связи с этим происходит практически повальное обращение к древневосточным, прежде всего китайским, стратегиям, изложенным в различных памятниках традиционной китайской стратегии, в том числе в военных трактатах «Сунь-цзы» и «У-цзы», сборнике «Тридцать шесть стратагем», сочинении Цзе Сюаня «Военный канон в ста главах»700. Ведь китайская цивилизация обладает самой давней и самой богатой интеллектуальной традицией мира, которая эффективно использовалась в различных сферах жизни, в том числе в области государственного управления.

Как известно, в 597 г. до н. э. войска двух древних китайских царств, Чу и Цзинь, вступили в большое сражении, и воины Чу наголову разбили врага. Советники царя Чу сразу же предложили ему воздвигнуть на месте сражения башню в память об одержанной победе, однако он неожиданно возразил им: «Неужели вы не понимаете, что означает слово “война”? На письме оно состоит из знаков “копье” и “остановить”. Быть воинственным – значит предотвращать насилие, откладывать в сторону оружие, не терять своего величия, распространять в стране мир и увеличивать благосостояние людей. А теперь из-за меня тела воинов двух царств лежат в поле, ибо я применил насилие. Из-за меня было обнажено оружие, ибо я не позволил отложить его в сторону. А если я позволил обнажить оружие и применить насилие, могу ли я сохранить свое величие? Я пошел против воли многих людей – как я могу распространить мир в стране? Я извлек выгоду из невзгод и страданий других – как могу я сказать, что увеличил их благосостояние? Нет, лучше воздвигнем здесь алтарь, чтобы принести жертвы нашим сиятельным предкам и объявить им о моих деяниях. На сем и остановимся, ибо содеянное мной не есть настоящая победа…»701

В данном фрагменте речи правителя царства Чу, который задолго предшествует первым философам и трактатам о военном искусстве, сформулирована фундаментальная идея китайской стратегии: настоящая победа может быть одержана только мирным путем, ибо в человекоубийстве не содержится истины. Формула мудрости китайской стратегии такова:

Такого рода парадоксальные и простые формулы, выработанные в рамках древнекитайской цивилизации, не были знакомы ни одному западному стратегу до недавнего времени. Только сейчас Соединенные Штаты Америки достаточно эффективно используют в международных аспектах своего влияния так называемую «soft power» – «мягкую мощь» («гибкую власть»). Здесь речь идет о невоенных, несиловых способах влияния Америки на другие страны мира. «На самом деле, термин “soft power” шире по значению и подразумевает все многообразие способностей США – отмечает А. Богатуров, – навязывать выгодные им варианты поведения других стран, не прибегая непосредственно к давлению. Речь идет о тактике соблазна оппонентов или наоборот – тактике их “отлучения от возможных выгод” в зависимости от отношения тех или иных стран к США, их готовности учитывать интересы американской политики»703.