Эля и презрительно кривит губы в подобии насмешливой улыбки. — Стол праздничный накрою при свечах и кровать расправлю? — играет она бездарно, надо признать. Ничему новому за полтора года так и не научилась.

— Было бы не плохо, но чашки кофе хватит, — сухо отвечаю я на ее импровизированный спектакль. Челюсти сжимаются до скрипа, когда мой взгляд останавливается на контейнерах с едой у Эли подмышкой. — Это для кого?

— Не твое дело! — вспыхивает она праведным возмущением. — Уйди, пожалуйста, Дим, пока я охрану не вызвала, — последнее сказано уверенно и бескомпромиссно. Не сомневаюсь, что на эмоциях она способна это сделать.

— Дай мне пятнадцать минут, это все, о чем я прошу, — миролюбиво предлагаю Эле пойти на компромисс. — Хрен с ним с кофе, перебьюсь, — она открывает рот, собираясь меня послать подальше, но я не даю такой возможности. — Не будь сукой, Эля. Ты и сама знаешь, что нам необходимо кое-что обсудить, — бросаю выразительный взгляд поверх ее плеча, глядя на открытую дверь в детскую.

— Нам нечего обсуждать, Дим, — категорично заявляет Эля, свободной рукой толкая меня в грудь и пытаясь оттеснить в сторону входной двери. — Ты свой выбор сделал, когда уехал. Я не лезла в твою жизнь, и ты меня тоже оставь в покое.

— Нет, детка, ты сильно ошибаешься, — не сдвинувшись с места, резко говорю я. — Ты влезла в мою жизнь. Еще как влезла, — сделав шаг вперед, беру напуганную моим напором Элину за хрупкие плечи и впечатываю в стену. Чертовы контейнеры вываливаются из ее рук и падают на пол. Ну и хрен с ними.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — упираясь ладонями в мою грудь, яростно цедит Эля.

— Не о чем, а о ком, — произношу по слогам, наклоняясь к ее побелевшему, как мел, лицу. — О нашем сыне.

— Я… — Эля замолкает, потеряв дар речи, отводит взгляд, нервно кусая губы. Виноватой не выглядит. Конечно нет. В ее идеальной версии реальности она всегда права, даже если облажалась по всем пунктам.

— Ты вообще собиралась мне сказать о ребенке? Или это какая-то изощренная месть? — на повышенных тонах я требую хоть каких-то объяснений, даже не оправданий, потому что скорее ад замерзнет, чем Эля признает свою ошибку.

— Откуда ты узнал? — тихо спрашивает она.

— Да какая на хрен разница? Я задал вопрос!

— Не ори на меня, — Эля резко вскидывает голову, нечаянно ударяя лбом по моему подбородку. Я инстинктивно отстраняюсь, потирая ушибленное место, и Элина, воспользовавшись моментом, выскальзывает из зоны моего контроля. Я успеваю поймать ее за руку и грубо дергаю на себя, она врезается в меня и шипит от негодования. Мы оба прерывисто дышим, испепеляя друг друга яростными взглядами. От очередного боестолкновения нас спасает резкий грохот, раздавшийся откуда-то справа. Всполошившись, Эля испугано вскрикивает, неуловимо меняясь в лице. С силой оттолкнув меня, она со всех ног несется в сторону, откуда раздался звук.

Я быстрым шагом иду за ней, автоматически подмечая по пути разные говорящие мелочи, вроде разбросанных в гостиной игрушек, развивающего коврика на полу, мобильной качели и ходунков. Но главное открытие меня ждет на кухне. Очаровательный малыш с серыми любознательными глазами. Я знал, что увижу его сегодня, но все равно оказался не готов. Застыл, как дурак, на пороге, наблюдая, как Эля торопливо достает наполовину выбравшегося из стульчика для кормления сына. Нашего сына. Я привыкаю к этой мысли, растерянно и почти не дыша рассматривая темноволосого мальчугана в перепачканном слюнявчике. Он беззубо улыбается, размахивая кулачками, и тоже с любопытством смотрит на незнакомца, коим я для него и являюсь. У него мои глаза и улыбка, и цвет волос, и такой же хулиганский взгляд, как на моих детских снимках. Сердце сжимается, голова идет кругом, эмоций так много, что не помещаются в груди.

— И куда мы собрались? Разве можно так мамочку пугать? — взволновано щебечет Эля, прижимая ребенка к себе. Тарелка и остатки каши на полу, там же валяется ложка и кружка-поилка. Понимаю: еще каких-то пару секунд, и Роберт выпал бы из стула и полетел лбом прямо на кафельную плитку. Пока мы с Элей орали друг на друга, чуть ребенка не прозевали. Вот теперь я чувствую себя дураком в квадрате или даже в кубе. И все равно злюсь на нее, злюсь, что не принимал участия в выборе имени для своего сына, не держал на руках в первые дни после рождения, не наблюдал, как с каждым днем Роберт меняется и учится чему-то новому: улыбаться, держать голову, кидаться игрушками, плеваться кашей, вылезать из стульчика для кормления… С Кэтти я пережил все эти незабываемые периоды и помню, что каждый новый день был особенным, наполненным открытиями и событиями, которые меняли меня, каждый день меняли меня к лучшему. С Робертом могло быть так же и в то же время совсем по-другому. Все дети разные, я бы хотел узнать, какой он — мой сын, но Эля с какого-то перепугу решила, что у нее есть право решать за меня. Мы с ней об этом еще поговорим, но не сейчас. Мой сын не должен видеть наших разборок. К тому же я здесь вовсе не для того, чтобы мотать нервы его матери, хотя она несомненно заслужила большую взбучку, и я ее Эле обязательно устрою, но наедине.

— Можно мне… — недвусмысленно протянув руки, прошу я. Эля хмурится, настороженно бегая взглядом от моих ладоней к лицу и обратно.

— Ты с самолета. Вирусов на себе наверняка притащил.

— Я соврал, — признаюсь без смущения. — Заехал в гостиницу, принял душ, переоделся и сразу к тебе. Теперь можно?

— Руки помой. На улице тоже полно микробов, — занудствует Эля. Я не спорю. Заботится о здоровье нашего сына — молодец. От меня не убудет.

— Ладно, — стиснув зубы, иду к раковине, лью в ладонь внушительную порцию жидкого мыла и включаю воду. Закончив, тщательно вытираю руки кухонным полотенцем и с натянутой улыбкой поворачиваюсь к Элине. — Что-то еще? Костюм, например, надеть защитный.

— Костюм не надо, — качает головой Эля. Колеблется где-то с минуту, но все-таки уступает и передает мне сына. — Осторожно, Дим, — портит она все впечатление.

— Я знаю, как обращаться с маленькими детьми, — говорю спокойным тоном, удобно устраивая сына у себя на руках, немного наклоняю назад, чтобы как следует рассмотреть. — Ну привет, парень, — расплываюсь в широкой улыбке, и Роб сияет в ответ, хватая маленькой ручкой меня за нос. Потом дергает за волосы, стучит по щеке и довольно гулит на своем тарабарском, щедро пуская слюни на дизайнерский пиджак. Зубы у него все-таки