Фумико… При воспоминании об этой женщине по коже пробежал морозный холодок. К сожалению, Лена прекрасно понимала, что обязана испытать пытки и унижения, иначе не станет истинным главой иерархии. Да, необходимо знать, что это такое, когда тебя ломают, жестоко и безжалостно. Иначе ошибешься. Тем более, что ей не раз придется причинять боль другим. К сожалению, придется. Обязана понимать, что будут чувствовать эти самые другие. А перед глазами вставали события пятидневной давности.

Лена решительно шла по коридору второго этажа к покоям женщины, исполнявшей в японской общине роль наказующей. Мастера боли. Кто бы знал чего ей стоило решиться на этот визит. Наверное, если бы не возросшее за последнее время до небес чувство ответственности, то так и не решилась бы. Позади уныло плелись Зухра с Анат. Последняя являлась обнаруженной в Иерусалиме на следующий день еще одной девушкой древней крови, на сей раз еврейкой йеменского происхождения. Землячки мгновенно сдружились, несмотря на то, что их народы были врагами. Причем Анат с первой минуты начала командовать Зухрой – арабка тянулась за ней хвостиком, куда бы та не сунулась. Характер у еврейки оказался донельзя боевой, потому девушки довольно часто оказывались в неловкой ситуации. Почему-то они вызывали у Лены материнские чувства, молодая женщина даже поселила восточных красавиц в своих покоях. Часто девушки засыпали, уткнувшись старшей сестре носами в подмышки. Никаких поползновений к более близким отношениям Зухра с Анат не предпринимали, за что Лена не раз благодарила Господа, не будучи уверенной, что смогла бы им отказать. Впрочем, обе девушки выросли в религиозных семьях и, наверное, даже не задумывались о подобном. Вспомнив с каким трудом удалось убедить Анат войти в иерархию, Лена вздохнула. Немало сил приложила, немало показала. Зато после того еврейка прониклась к молодой женщине трепетным доверием. С какой стати, интересно? Да и Зухра туда же. Даже да-алль им проводила сама Лена – девушки напрочь отказались ложиться на операционный стол, если скальпель будет держать в руках не их обожаемая старшая сестра, а кто-то другой. Пришлось. Бедняжки даже старались не кричать поначалу, но, конечно, не вынесли адской боли.

– Идите домой! – обернулась Лена. – Нечего вам здесь делать!

– Если тебе это нужно, то и нам! – зло топнула ногой Анат, Зухра согласно кивнула.

– Девочки, хорошие вы мои… – простонала молодая женщина. – Вы хоть понимаете куда и зачем я иду?

– К госпоже Фумико… – недовольно буркнула Зухра. – На ломку. Но тебе будет легче, если мы рядом окажемся!

– Легче?! От того, что вы рядом криком исходите? С ума сошла!

Однако девушки так и не ушли. Лена обреченно махнула рукой – раз им так хочется, пусть. Вскоре очень пожалеют о своем решении. Она набралась смелости и толкнула дверь. Госпожу встретила низким поклоном очень высокая и крупная для японки женщина лет тридцати.

– Добрый вечер, – поздоровалась Лена, едва сдерживая дрожь. – Мне нужна Фумико.

– Это я, уважаемая госпожа. К вашим услугам.

– Сэнсэй сказал, что мне необходимо пройти ломку… – с трудом выдавила из себя молодая женщина, ее голос подрагивал.

– Уровень? – деловито поинтересовалась Фумико.

– Максимальный.

– Ясно, – снова поклонилась японка. – Госпоже известно, что ей предстоит не только боль, но и унижения? Что с момента начала ломки и до ее окончания она не госпожа?

– Известно, – буркнула Лена, нервно ежась.

– А вам чего, девочки? – заметила Фумико осторожно заглядывающих в дверь Зухру с Анат.

– Мы тоже! – тоненько пискнула еврейка. – Если Лена, то и мы!

– По минимуму, пожалуйста! – устало подняла глаза к потолку молодая женщина, как бы прося у Господа дать ей немного терпения.

– Как скажете, госпожа, – понимающе улыбнулась японка и позвала двух помощниц.

Те увели девушек куда-то вглубь покоев. Не прошло и пары минут, как оттуда донесся переполненный звериной болью вой Анат, к которому вскоре присоединился пронзительный визг Зухры. Лена досадливо поморщилась – может хоть после этого дурочки перестанут за ней хвостиком шляться?

– Госпожа, – снова заговорила Фумико. – Прошу на меня не обижаться, я просто выполняю свою работу. Максимальный уровень ломки – страшная вещь, вы не представляете насколько страшная. Даже не болью, а тем, что вас будут принуждать делать наиболее отвратительные лично вам вещи. Причем до тех пор, пока эти вещи не станут для вас естественными и даже желанными. Затем наоборот. После этого ваша психика изменится, вы научитесь владеть своими чувствами, а не они вами, как происходит сейчас. Сознание и подсознание должны слиться воедино, необходимо преодолеть раздробленность осознания себя. Именно ради этой цели и производится ломка. Если бы у нас было больше времени, то сэнсэй не настаивал бы на этом способе, есть иные. Но времени нет. Потому раздевайтесь. Я постараюсь уложиться в трое суток. На первый раз. После того прошу спланировать ваши действия таким образом, чтобы посетить меня еще раз через неделю. Вторая ломка займет пять дней. Если она, конечно, понадобится.

– Я понимаю… – скривилась молодая женщина, начав стаскивать с себя давно ставший привычным халтан. – Но ведь так можно легко сломать человека, прекратить его в ни на что не годную тряпку, в раба.

– На то я мастер, госпожа, чтобы не допустить подобного, – улыбнулась Фумико, подходя к Лене и начиная тщательно ощупывать ее тело.

– А откуда вы знаете что наиболее неприятно мне?

– Юкио выяснила.

– Так меня заставят делать все то, что заставляли делать Даяну?! – побелела Лена.

– Это самое малое, госпожа. Вам предстоит многое куда более неприятное.

– Господи… – обреченно простонала молодая женщина, усаживаясь на указанное мастером боли жутковато выглядящее приспособление. Две неизвестно откуда взявшиеся японки привязали ее ноги и руки к стальным скобам.

– Я начинаю, госпожа! – взяла со стола какой-то блестящий инструмент Фумико. – Не пытайтесь сдерживаться – кричите, плачьте, оскорбляйте. Предупреждаю еще, что на время ломки ваши магические способности заморожены, стены моих рабочих покоев созданы Повелителем таким образом, чтобы гасить любые всплески силы. Иначе вы безотчетно натворите такого, о чем потом будете сожалеть.

До этих страшных трех дней Лена думала, что знает о боли все. Особенно, после да-алль. Увы, да-алль по сравнению с тем, что делала с ней мастер боли, оказался детской игрушкой. А уж унижения… Поначалу молодая женщина отказывалась от того, что от нее требовали, но Фумико хорошо умела убеждать. Настолько хорошо, что вскоре Лена готова была на все, чтобы только боль хоть ненадолго прекратилась. Но это не помогало, ее продолжали ломать, не давая ни минуты отдыха, заставляя делать такое, что в самом страшном кошмаре не привиделось бы, добиваясь ее собственного желания сделать это. И Фумико в конце концов своего добилась, немедленно сменив вектор воздействия. К исходу третьего дня она вернула психику Лену к исходному состоянию. Только теперь молодая женщина могла менять собственные желания, как перчатки, могла не сыграть кого-то, а на самом деле стать им на какое-то время. Когда все закончилось, Лена низко поклонилась Фумико, поняв чем той обязана. С этого момента она способна была понять любого человека или не человека, примерив на себя его психику, узнав на себе его желания и чаяния, и предсказать его поведение в обычной или необычной ситуации.