И тогда он нехотя встал, молча прошел к себе в комнату, собрал дорожную сумку и послушно свернул матрас. В тот же вечер, в половине одиннадцатого, на мадрасском вокзале я посадил его на почтовый поезд, идущий на север.

На этом отец Сибер закончил свой длинный, но крайне интересный рассказ, и в комнате воцарилась тишина.

— Так он все-таки добрался до Бихара или нет? — спросила Нэн.

— Добрался. И если судить по поступающим оттуда по телеграфу донесениям, держался он удивительно мужественно и достойно.

— А что мадам Пернамбур? — поинтересовался я.

— Я счел, что в моем положении будет благоразумнее совершить поездку к брату, которую я так долго откладывал, — мягко улыбнулся отец Сибер. — Когда я вернусь, она уже будет в своем прекрасном доме в Пуне, куда я и отправлю длинное, умащенное лестью послание с объяснениями.

Подъехавшая к дому машина нетерпеливо загудела, и отец Сибер встал с места.

— Жаль, что не удалось погостить подольше. Но сейчас мне пора прощаться. Я очень рад, что нашел вас обоих в добром здравии и в хорошем расположении духа. Именно так и передам Десмонду.

Мы проводили его до дверей. Он остановился и, взяв Нэн за руку, что-то с улыбкой прошептал ей на ухо. Затем попрощался с нами, забрался в такси и уехал.

— Какой чудесный человечек! — воскликнула Нэн. — Он такой славный!

— Что правда, то правда, — согласился я. — Надо будет послать ему чек на приличную сумму. Но, боже правый, ох уж этот Десмонд! Ну и дела! Кстати, что там тебе шепнул на ушко отец Сибер?

— «Оставайся хорошей, доброй девушкой, и вы оба будете жить долго и счастливо», — потупившись, тихо сказала Нэн.

Грейси Линдсей

Глава 1

Весть о возвращении Грейси Линдсей дошла до Дэниела Ниммо 5 мая 1911 года. Весь тот теплый день, обещавший прекрасное лето, он слонялся по своей небольшой фотостудии, то заходил в темную комнату, то выходил из нее, готовясь к встрече с миссис Уолди и ее дочерью Изабель.

В три часа они еще не прибыли. Дэниел спрятал в футляр серебряные часы в желтой роговой оправе и кротко посмотрел сквозь облупившуюся побелку окна на пустую улицу.

В старой визитке, слишком тесной и короткой, с целлулоидной манишкой и потрепанным черным галстуком, в лоснящихся потертых черных брюках, Дэниел являл собой жалкую фигуру. У него и манжеты были целлулоидные, чтобы экономить на стирке, а ботинки явно не мешало бы починить.

По его лицу, словно тени, пробегали задумчивость, отрешенность, застенчивость, — а губы, поразительно розовые, сложились в трубочку, как будто их хозяин свистеть собрался. Нет, Дэниел ни за что бы не засвистел: он слишком боялся привлечь к себе внимание. Маленький человечек, он тихо и скромно прожил свои 54 года, ни разу ни в ком не оставив впечатления о значительности своей личности.

Дробный перестук молотков на расположенной по соседству верфи нагонял сон. Там строили новый пароход для компании «Хедив лайн». Прекрасный заказ, доставленный новым агентом, мистером Хармоном, должен был оживить торговлю в маленьком городке, каким являлся Ливенфорд. Повернув голову, Дэниел мог видеть большие ворота верфи, темно-зеленые на фоне тускло-серой стены, как раз напротив владений аптекаря Хэя.

И в этот момент из-за угла вывернул автомобиль и, подпрыгивая на булыжниках, помчался к его дому. Еще минута — и две дамы, с трудом высвобождая поля широких шляп и пышные у плеч рукава из тесноты такси, вышли на тротуар. Прозвенел звонок, и Дэниел, откашлявшись в надежде, что заикание, которое было его обычным недугом, не настигнет его, повернулся навстречу гостьям.

Миссис Уолди, жена подрядчика, вошла первой. Ее полная, ладная фигура слегка клонилась вперед, высокий сетчатый воротник платья поддерживали вставки из китового уса, в руке она держала длинный свернутый зонт. Следом вошла Изабель.

Дэниел, который вечно чувствовал себя не в своей тарелке, поспешил вперед, предлагая дамам стулья и делясь замечаниями о погоде, а потом нашел спасение, занявшись массивной фотокамерой, в то время как миссис Уолди, радуясь возможности сесть в своих узких ботинках на пуговицах, дружелюбно наблюдала за ним.

Бросив взгляд на выцветшие занавески из шенилла, отделявшие нишу, куда направилась, чтобы снять шляпу, Изабель, миссис Уолди снисходительно сказала:

— Нам нужно хорошее сходство, мистер Ниммо. Вам известны обстоятельства?

Ее красное лицо светилось материнской нежностью.

— Известны, конечно, — отозвался Дэниел. — И это весьма счастливые обстоятельства.

Элизабет Уолди улыбнулась. Она была добродушной женщиной, несмотря на довольно неуклюжие попытки выглядеть модно одетой, чего требовало положение ее супруга.

— Мы рады этой помолвке, — продолжила она. — Мистер Мюррей такой многообещающий молодой человек.

— Да, — согласился Дэниел. — Я знал Дэви еще мальчиком. Прекрасный, надежный человек. К тому же хороший юрист.

Тут появилась Изабель, волнение покрыло ее щеки легким румянцем. Это была девушка со свежим цветом лица, каштановыми волосами и голубыми глазами, с полноватой, даже несколько грузной фигурой.

Она была по-своему хорошенькой, но обычно на ее лице сохранялось вялое и недовольное выражение, а уголки губ были капризно опущены. Впрочем, в данный момент, в ходе ответственнейшего визита к фотографу, выглядела она вполне приятно, явно воодушевленная тем, что вскоре ее портрет, оправленный в серебряную рамку, будет стоять среди деловых бумаг на рабочем столе Дэвида Мюррея в конторе на Хай-стрит.

— Мама говорила, что фоном мне следует избрать балкон.

— Это весьма модно, — кивнул Дэниел. — И возможно, с книгой.

— Да, — согласилась миссис Уолди. — Как бы за чтением.

И вновь Дэниел склонил голову и, спустив со стены пыльный рулон фона с мраморной балюстрадой, поместил объект съемки с открытой книгой в руках рядом с бамбуком на подставке для цветов. Взгляд его глаз, спрятанных за очками в стальной оправе, был серьезен, небольшая темная бородка задиралась под нелепым и в то же время трогательным углом, пока он добивался художественного совершенства.

— Мисс Изабель, возможно, вам лучше еще немного опустить левую кисть, — наконец посоветовал он, наблюдая за результатом со склоненной набок головой, потом исчез под черной тканью камеры и экспонировал серию фотопластин в переплете из красного дерева.

Процедура завершилась. Изабель водрузила шляпу на место, и Дэниел проводил дам к ожидавшему их такси. На прощание миссис Уолди добродушно заметила:

— Будем ждать вас на свадьбе в следующем году. Я позабочусь, чтобы вы получили приглашение.

Вернувшись в студию, Дэниел с признательностью оценил доброту ее слов, поскольку хорошо понимал, что он, по меркам общественного мнения Ливенфорда, считается неудачником. Нелепым неумехой-неудачником.