Ноа поставил на земле последнюю, четвертую точку.

– Вот здесь. На востоке.

Я сжала ладонью его плечо.

– Блестяще!

– О! – Он со смехом отстранился и тут же снова навис надо мной. Мне показалось, что моя похвала его по-настоящему обрадовала. Мы поспешили назад, к машине.

Поездка заняла полчаса. Мы обогнули озеро с юга, надеясь остаться незамеченными, хотя с окрестных холмов любой, кто бы там оказался, легко нас засек. Я задумалась о том, чем сейчас занят Итан? От его реакции на появление Гектора мне стало не по себе. Возможно ли, что ему известно что-то, чего не знают остальные? Станет ли он по-прежнему преследовать нас с Ноа или появление Гектора изменило его планы?

Все эти мысли роились, сплетались и вызывали тревогу, от которой мне никак не удавалось избавиться. Мне хотелось накричать на машину, чтобы она ехала быстрее. В какое-то мгновение сердце больно кольнуло тоской по маме. Вот когда мне пригодились бы ее теплые руки и мягкие, разумные советы. Но я запретила себе об этом думать.

Мама меня предала. Она сделала меня участницей заговора, в результате которого меня регулярно убивали. Тот, кто допустил подобное в отношении своей плоти и крови, не мог рассчитывать на доверие. И мне пришлось рассчитывать только на себя.

И на Ноа. Он уже мне это доказал.

Наконец мы добрались до восточного леса. Не найдя ничего лучшего, Ноа припарковался там же, где и той ночью, когда убили шерифа Уотсона. Что-то подсказывало нам, что мы приближаемся к завершению порочного круга, хотя смысл и идея происходящего по-прежнему оставались для нас тайной за семью печатями.

«Проект Немезида» не желал делиться с нами секретами. А его архитекторы превратились в призраков.

Ноа повел меня к подлеску.

– Где же мы должны искать? Очень большая площадь.

Об этом я подумала еще по дороге.

– Точки перезагрузки, по-видимому, находятся на открытых местах. Давай найдем то поле, где нас поймали военные…

…и где убили шерифа Уотсона – добавлять не стала, но не сомневалась, что Ноа и сам об этом подумал. Мы перелезли через забор и минут через десять добрались до поляны. Но там никого не было.

Душа ушла в пятки. Я ошиблась.

Гвоздя здесь не было. Значит, Гвоздь мертв.

У меня даже не хватило духу позвать его.

В кустах зашуршало. Я повернулась на звук.

Тощий парнишка с грязными черными волосами, слипшимися на лбу, вышел на свет. Его одежда была вся в грязи, но голубые глаза озорно блестели.

– Почему так долго? У меня ягоды кончились.

45

Ноа

Гвоздь неторопливо вышел на поляну.

Он притворно зевнул, стараясь выглядеть равнодушным. Но выражение облегчения в глазах выдало его. Было видно, что он нечеловечески рад нас видеть. Мин бросилась обнимать его.

– Гвоздь! – Слезы струились по ее щекам. А он смеялся и просил пощады. В итоге они упали и принялись, шутя, кататься по земле.

Я же замер как вкопанный. Он жив. Она была права.

Строго говоря, я ведь и раньше знал, что цель нашей поездки, на осуществление которой мы так отчаянно надеялись, и заключалась в обнаружении Гвоздя живым. Но вот теперь вид его, здорового и веселого, во плоти и добром здравии, ошеломил меня.

Я видел, как он погиб. Видел, как стекленели его глаза.

И вот он снова с нами, как ни в чем не бывало.

Мин оседлала Гвоздя, колотя его в грудь, а он, счастливый, притворялся, что прикован к земле и не может и шелохнуться.

– Ну, давай, рассказывай, – потребовала она. – Как ты тут оказался?

– Сначала слезь с меня, – прохрипел Гвоздь, хотя, на мой взгляд, он был вполне доволен своим положением.

Мин уступила, и они встали. Гвоздь взглянул на меня и кивнул. Я ответил тем же. Потом он снова повернулся к Мин, и его брови поползли вверх.

– Понятия не имею, как я здесь оказался. Последнее, что я помню, это как меня прирезали в церкви.

Гвоздя передернуло. Я мог это понять. Мне ли не знать, каково это, когда тебя убивают.

Мин снова быстро его обняла.

– Расскажи нам, пожалуйста, все, что помнишь.

Гвоздь, казалось, весь ушел в себя.

– Я почувствовал, как нож входит в плоть. Почувствовал, как он… пронзает мне сердце. – Его дыхание участилось, на лбу выступил пот. – Я оцепенел. Мозг перестал работать, я упал на пол. А потом… – Он поднял руки к небу, подчеркивая невозможность того, о чем сам говорил. – Ничего! Я просто проснулся здесь. И даже одежда была совершенно цела.

Гвоздь перевел взгляд с Мин на меня.

– В общем, все, как вы рассказывали, ребята. Но как это объяснить?

– Мы не знаем. Кстати, ты не единственный. – Мин рассказала ему о Гекторе.

– Так что же, теперь никто не может умереть? Все будут только перезагружаться, как вы в свое время?

– Понятия не имею, – сказала Мин, откидывая волосы назад. – Но похоже на то.

– И что, так было всегда? – продолжал размышлять вслух Гвоздь. – Меня, знаете ли, раньше никогда не резали ножами, но если бы резали, возможно, я бы тоже перезагружался как вы?

– Однако некоторые умерли по-настоящему, – растерянно заметил я. – Помните Мэри и Пита? Они не вернулись. – Зловещие предположения породили жутковатую идею. – Я все думаю о том случае на площади, с которого все началось. Они же не просто так отравили нас тем газом. Должно быть, в нем все дело.

– Но мы с тобой перезагружались много лет, – сказала Мин, постукивая указательным пальцем по бедру. – Мы погибали и воскресали пять раз до того, как причастными оказались все остальные.

– Но мы же «беты», ты не забыла? – я продолжил формулировать свою догадку. – Возможно, согласно «Проекту Немезида» четверо были изначально назначены подопытными кроликами, для предварительных испытаний. А потом они согнали весь класс и реализовали финальную часть плана. Эта зеленая муть, наверное, является экспериментальным секретным химическим оружием. Вероятно, они… как бы заразили весь класс тем же самым, чем мы с тобой были заражены с раннего детства.

Мин медленно кивнула.

– Значит, сначала нам сделали прививки. Потом нас с Ноа возили на базу в лесу. Наверное, там они нам что-то и вкололи. Что-то такое, чтобы изучать реакцию наших организмов на тесты в течение многих лет. То есть, до тех пор, пока эти ублюдки не подготовились как следует к тому, чтобы отравить весь средний класс школы.

– Но куда они сами-то при этом подевались? – спросил Гвоздь. – Теория Ноа никак не объясняет, почему все до единого человека исчезли из города, пока мы были в отключке, или… или… – он вздрогнул, но нашел в себе силы продолжить. – Или мертвыми лежали на площади. И каким образом все в долине восстановилось? Это меня заводит в тупик, под каким углом ни посмотрю. Здания ведь не умеют сами себя собирать по кирпичику.