Все сконфуженно молчали.

Стратегос вырвал у Аурелии вторую чару и выпил одним глотком остатки мидайского. Лунное пыр-вино уже не действовало на него, Аурелия знала, что яд Иллеи навечно связал Огонь в его теле, в теле и душе — от крика эстлоса Бербелека дрожали абажуры ламп.

Все эти тирады, оскорбления, метания над картами — все это начинало приносить свой эффект. Ведь она участвовала и в предыдущих встречах крыс на океан осе (на первый вызов прибыло только трое). Потом они возвращались к своим господам хоть на чуточку повернутые к Форме Бербелека, с отпечатком его морфы в мыслях, словах и поведении, они передавали это свидетельство кратистосам; отраженная же волна возвращалась усиленной. Понятно, что сами кратистосы не поддадутся Форме какого угодно стратег оса, каким-бы могущественным он не был — но с тех пор принимают эту Форму во внимание, учитывают ее в своих планах и в соответствии с ней меняются. Вот новое орудие, которое можно использовать. Может быть, и вправду им удастся воспользоваться для Изгнания Чернокнижника? Может быть, и вправду с этого чего-то получим? Максим действительно пересолил с этими арретесовыми какоморфами, не нужно было Искривлять керос. Дадим стратег осу шанс. Потом чуточку больший. И еще больший. Если ему повезет — только глупец не воспользуется Формой победы.

Так что эстлос Бербелек не может понести ни единого поражения. На повторную отстройку ему уже не хватит времени. Он обязан идти от виктории до виктории, всякий раз все более эффектной.

Пока что это ему удавалось, но Аурелия знала — она обменялась со стратегосом взглядом, тот подмигнул, искры защипали ее в уголках глаз — но знала, что это не может продолжаться вечно, даже кратистос не побеждает вечно. Даже самая могущественная каратиста — ибо в таком случае все объединяются против нее.

Окончательной целью любой Победы является Поражение — точно так же, как целью Жизни является Смерть. Кто способен лучше осознавать это, как не Иероним Коленицкий?

«Филипп Апостол» подпрыгнул на волне, затрещали переборки, эстлос Бербелек тряхнул головой и обернулся к Лапидесу.

— Выходит, я обязан иметь собственную армию, — тихо заговорил он. — И она у меня будет. Вопрос: когда?

— По самой необходимости это идет неспешно, — ответил ангел. — Иначе рухнут рынки.

Аурелия все еще не была уверена, не было бы наиболее разумным шагом непосредственная переброска войск с Луны на Землю. Но даже Аурелия понимала, какие политические осложнения вызвало бы появление в Европе вооруженных отрядов Госпожи. Бербелек, Омбкос и Лакатойя сражу же отбросили эту идею. Вот что безопасно они могли получать с Луны, так это безымянные деньги, чтобы финансировать местную армию. Вот уже два года через Оронею осуществлялась контрабанда громадных богатств Лабиринта. Иллея Жестокая покупала Бербелеку войско.

— В данный момент мы используем две трети средиземноморской незаконной торговли, — заявил Лапидес. — Твой Анис Панатакис, эстлос, перебрасывает лунное золото и алмазы по Нилу и караванами в Аксум и Агоратеум и через Восточный Океанос в Индию и Джунгуо[20], там цены пока что еще держатся. Британский рынок мы уже полностью прикончили. Нет ничего более дорогого, чем война.

— Кристофф должен был открыть линию в Ипон.

— Ритер Ньюте не смог убедить господина Икиту, якобы, Император отдал приказ перекрыть границы. Если не считать всего другого, то есть, не учитывая убытков, следующих от падения цен, мы не можем выбросить больше, чем определенное количество данного сырья за год, в противном случае, все догадаются про источник путем простого исключения.

— Кратистосы ведь уже знают, — буркнул Бербелек.

— Опять же, не все, — заметил Олаф. — И уж наверняка, не цари с аристократией. И не простой народ. Ты не открываешься даже перед своими людьми. И поступаешь разумно. Сколько бы пошло за тобой, эстлос, если бы знали, что деньги берешь из сокровищниц Луны?

— Иллея финансирует это, поскольку более всего подвергнута риску деформации со стороны адинатосов.

— Может так, а может — и нет, — покачал головой Якуб. — На твоем месте, эстлос, я не был бы столь уверен в мотивах каратисты.

— Да пожалуйста, вы сами даете мне войско или фонды, я открыт для предложений!

Все вежливо рассмеялись.

— Правда в том, — сказала Анна Ормицкая, — что Иллея попросту пользуется ситуацией.

— Естественно, — фыркнул стратегос. — Точно так же, как и я, точно так же, как и вы. В этом-то вся и суть. Какими бы стали вы подозрительными, если бы кто-то действовал без расчета на собственную выгоду!

— Но знаешь, что подумает большинство. Изгнали Иллею, теперь имеем Чернокнижника. Избавимся от Чернокнижника…

— Она не собирается возвращаться.

— Это она так говорит.

— С каких это пор Вдовец является гарантией безопасности перед Иллеей? Но прежде всего — вы избавитесь от Сколиоза. Здесь альтернативы нет, с адинатосами ни о каком сотрудничестве не договоритесь, не выработаете равновесия, не закроете границ перед какоморфией.

— Потому-то и приняли твое предложение, эстлос, — басом проворчал Олаф. — Мы открыли для тебя фронты и обдумываем твой план. На эти встречи приплывают уже наибольшие враги Иллеи. Оцени это.

— Тебе следует поднять штандарт Луны, кириос, — отозвалась Аурелия, вернувшись с третьей чарой.

Все глянули на нее.

— Раньше или позднее… — пожал плечами Лапидес.

— Когда вы пойдете на адинатосов, в надземные сферы, вам придется воспользоваться ее флотом, ее людьми. Хотите ждать с объявлением до последнего момента? Ваши собственные цари посчитают вас изменниками.

— Все это перемирие еще может и распасться, — буркнул Якуб. — У тебя еще нет гарантий большинства кратистосов. А прежде всего — ты еще не победил Чернокнижника, эстлос. Ведь мы не можем оставить за спиной его и Сколиодои. Все по очереди.

— Но вы знаете, как это будет выглядеть, — Лапидес откусил кусок от пирожка. — В последний момент каждый кратистос начнет комбинировать, как бы тут выкрутиться и в отсутствие остальных выдрать побольше для себя.

— Потому я и говорю: не убивать Чернокнижника, — стоял на своем Якуб. — Если мы изгоним его с Земли, и он удерет к этим своим адинатосам, никто не будет комбинировать, поскольку опасность останется слишком реальной: они пойдут, чтобы его прикончить, его и их.

— Танец на острие ножа, — скривился Лапидес.

— Маузалема не дает на это согласия, — сухо заявил Муссия. — В игру входит лишь немедленная казнь Рога. Это обязательное условие.

— Достаточно, что мы будем в большинстве, — согласился Бербелек, присев на краешке стола. — Тогда остальные не осмелятся что-либо сделать в ваш отсутствие. Поскольку ликвидировать необходимо не только Чернокнижника, но и его арретесовый помет, в этом никто, надеюсь, не сомневается.