Отрицательно качаю головой, а мысленно уже беру самые яркие цвета и приступаю к созданию картины нашей любви.

— Сегодня мы с тобой художники, — наклоняюсь к Лисичке, захватываю её губы в нежном поцелуе.

Не могу никак насытиться ей. Никогда не смогу.

— Только не говори, что этот огромный холст — наше поле для творчества, — она видит мой положительный кивок и не в состоянии сдержать эмоции, прыгает в объятия, обвивая ноги вокруг моей талии, а руками обхватывая шею. — Давай уже начинать, только я и рисование — это две несовместимые вещи.

Она смеётся, и вместо того, чтобы поставить Эви на пол, кружу, и от этого её смех становится ещё более звонким.

— Значит, нас тут двое таких, но мы будем творить сердцем, — целую в висок и опуская её на ноги.

Требуется какое-то время, чтобы организовать рабочее пространство: пол вокруг холста застелен толстым материалом, чтобы не испачкать покрытие, на столе стоят большие ëмкости красок различных цветов, также всевозможные кисти, валики, губки.

— Что будем рисовать? — Эвелин заворожëнно смотрит на белоснежную поверхность, наверняка придумывая варианты.

Только у меня уже есть один верный.

— Давай ты мне доверишься, а я в ходе написания тебе буду рассказывать? — оставляю лëгкий поцелуй за ухом, втягивая носом аромат парфюма.

Обнимаю Эви за плечи, беру одну её маленькую ладонь в свою. Управляю движениями Лисички — она не сопротивляется, и кажется, что мы действуем как единый слаженный механизм.

Берём самую крупную кисть, окунаем в красную краску, щедро напитываем ей, а после подносим к полотну. Мелкие брызги летят в стороны, но это последние, о чём задумываемся.

— Помнишь наш первый секс? — шепчу Эвелин на ухо, а она дрожит от моих слов. — Ещё до него я был как этот красный цвет, меня переполняло желание овладеть тобой, сделать своей. Боже, ты просто не представляешь, как я тебя хотел.

Первые мазки лишают полотно девственной белизны, меняя его на оттенок нашей страсти, проникая в самую структуру волокна.

— Джей, хватит так соблазнительно говорить, а то мы сейчас же прекратим с творчеством и перейдем к другому интересному занятию, — Лисичка хочет развернуться, но не даю ей этого сделать.

Второй свободной рукой скольжу по бедру, перехожу на внутреннюю поверхность, задирая подол платья.

— Мы только начали. Терпение, Эви, — снова целую, на этот раз нежную кожу шеи, а после оставляю укус. Достаточно сильный, чтобы она вскрикнула. — Мы создадим сегодня наш шедевр.

Снова взмах руки — ещё одна линия пересекает предыдущую. Последующие ложатся в хаотичном порядке, в таком же безумном, как возбуждение, наполняющее наши тела. Мои пальцы находят влажную ткань нижнего белья, надавливаю сквозь него на чувствительную точку, и Лисичка выгибается в спине, желая большего. Меняем оттенок на ярко-оранжевый, теперь он главенствует в нашем творчестве, линии более прерывистые, словно брызги.

— А этот цвет словно твои огненные волосы, рассыпанные по обнажённым плечам, которые я пропускал сквозь пальцы, — поддеваю кружевную ткань, провожу несколько раз между влажных складок от входа до клитора. — Теперь нам нужен зелёный, такой же, как твои радужки. Стоит мне на них взглянуть, как всё остальное прекращает существовать, — слова, действия, всё превращается в магию, и каждое прикосновение к Эвелин отдаёт током в области паха. — Твой взгляд во время секса невозможно отобразить обычными красками, он настолько неповторимый, что любой драгоценный камень меркнет по сравнению с ним.

Вхожу двумя пальцами, влага стекает мне на ладонь, а пространство наполняется стонами моей девушки.

— Джей, хочу тебя, — хнычет Лисичка и одновременно трётся бёдрами о мою твёрдую эрекцию.

— Нет, мы ещё не нарисовали самое главное, — двигаюсь в ней резче, быстрее.

Каждое движение выбивает крик, а на картине тем временем добавляются новые мазки. Зелёный. Много зелёного. В наш первый раз я тонул в её глазах, захлёбывался эмоциями и ощущениями, которые разрывали меня изнутри. Хочу, чтобы Эвелин в полной мере испытала то, что посчастливилось мне, когда она позволила назвать её своей.

В момент, когда Лисичка сжимается на моих пальцах, беру целую банку лиловой краски и выливаю равномерно по всей картине, так, чтобы она пронизывала каждый её сантиметр.

— А этот оттенок ассоциируется у меня с твоим оргазмом, — говорю в тот момент, когда громкий стон вырывается у Эви изо рта, а всё её тело пронзает сильная дрожь.

Она хватается за мою руку, нуждаясь в опоре, но всё ещё подмахивая бёдрами. Пытаясь испить наслаждение до последней капли. Когда импульсы разрядки угасают, а Эви обмякает, еле держась на ногах, убираю краску, чтобы не дать ей упасть.

— Именно так я видел наш первый раз, — разворачиваю Лисичку к себе, впиваюсь требовательным поцелуем в приоткрытые губы. — Но мы ещё не закончили работу над шедевром, — говорю прерывисто, на доли секунд отстраняясь. — Хочу, чтобы ты дополнила картину своими эмоциями.

Снимаю с нас одежду, откидываю её в сторону. Подхватываю Эвелин под бёдра. Она обхватывает ногами мою талию и прижимается к члену, извивается в моих руках, желая, чтобы как можно скорее заполнил собой. Делаю шаг к холсту, убираю волосы Лисички со спины и прислоняю её к ещё не застывшей краске.

— Ты сошёл с ума, — она хлопает меня по плечу, но всё так же трётся влажными складками о член.

— Да, определённо точно, чувствуешь свою вину? — приподнимаю её бёдра, а в следующее мгновение вхожу до основания.

Теперь наша картина украшена стройным силуэтом. Влагалище Лисички сжимает мою эрекцию. Всё до безумия так, как должно быть. Не размениваюсь на нежности, беру мою девушку так по-животному, как требуют внутренние демоны. Резко вколачиваюсь в податливое тело, а Эвелин ногтями впивается в мои плечи.

— Охуеть, Эви, ты идеальная для меня, — не сдерживаю стоны, снова и снова заполняя её собой. — Ты так чертовски приятно ощущаешься на моём члене, такая узкая, влажная. Идеально созданная специально для меня.