— Я убедил журналистку, что Дойлов убили.

— Убили? — вскинулся майор.

— Я предложил ей обдумать чисто условную ситуацию: Бейли убрали, потому что он меня шантажировал, Дойлов — потому что слишком много знали и через них могли выйти на мой след. Какой следующий шаг предпримут люди из «Виски с содовой» — она сама упомянула это название, — чтобы не допустить разоблачения? Видели бы вы, как она побледнела, когда осознала, что ей грозит. У нее хватило ума понять: жизнь дороже самой лучшей статьи. Сейчас она на пути в аэропорт, а оттуда первым же рейсом — в Вашингтон. Статьи не будет.

— Вы ей действительно верите?

— Да. Я сказал, что убью ее, если она напишет свою статью. Я ей верю, потому что знаю, что она поверила мне. Комната погрузилась в молчание.

— Она вышла из игры. — Бьюкенен посмотрел на гостей.

Майор и капитан переглянулись.

«Ну что же вы медлите, — мысленно обратился он к ним, — глотайте наживку».

— Нам нужны все фотографии и негативы. — Под грузным телом Алана скрипнула кровать.

Майор и капитан повернулись в его сторону с таким удивлением, точно только сейчас заметили присутствие в комнате еще одного человека.

— С этим — никаких проблем. Она согласилась их отдать. В знак добрых намерений. — Бьюкенен достал из кармана пачку фотографий. — Это те, что у нее были с собой.

— Вы серьезно считаете, что она сдержит обещание? — спросил майор.

— Слишком напугана, чтобы ослушаться.

— Похоже, вы умеете убеждать.

— В этом и заключается моя профессия — уметь убеждать.

«Вот только удалось ли мне убедить вас», — подумал Бьюкенен.

— Она могла сделать копии фотографий и негативов, — возразил майор.

— Или просто спрятать, — добавила Уэллер. — Надежнее всего от нее избавиться.

Алан снова пошевелился и встал с кровати.

— Не уверен, что это действительно лучший выход. — Он озабоченно покачал головой. — Даже если ее не будет, копии материалов могут остаться у знакомых. И где гарантия, что нам удастся все их найти? Бьюкенен считает, что ему удалось решить проблему без применения насилия, возможно, нам следует прислушаться к его предложению. Кроме того, даже если смерть журналистки будет выглядеть как случайное происшествие, она не останется незамеченной. Возникнут подозрения. Устранив ее, мы создадим себе новые трудности.

Бьюкенен мысленно вздохнул. «Попался. Он согласен. Теперь осталось…»

— Я буду вынужден доложить полковнику, — нахмурился майор.

— Ну еще бы, — саркастически заметил Алан. — Полковник — последняя инстанция. С нашим Управлением можно не считаться. Кроме вас, решения принимать некому.

— У нас с вами одинаковые полномочия, — ровным голосом ответил майор. — Я считаю, полковника необходимо поставить в известность.

«Черт, — выругался про себя Бьюкенен. — Мне удалось добиться всего лишь отсрочки».

Он решил изменить тактику.

— У меня есть для полковника еще одно сообщение.

— Сообщение?

— Я прошу об увольнении.

Все трое уставились на него.

— Вы собирались отстранить меня от оперативной работы и использовать в качестве инструктора. Зачем останавливаться на полпути? Я уволюсь из армии и больше не буду представлять для вас угрозы.

— Угрозы? Что вы имеете в виду? — отрывисто бросил майор.

— Я выразился достаточно ясно. Основная причина во мне.

Казалось, комната уменьшилась в размерах.

— Капитан, я повторяю свой вопрос. Что вы имеете в виду?

— Мы не попали бы в такое положение, если бы не мой провал в Канкуне и Форт-Лодердейле. Я — причина того, что операция оказалась под угрозой. И вчера меня пытались убить по вашему приказанию.

— Абсурд, — пожала плечами блондинка.

— Нож использовали, чтобы создать видимость уличного нападения. Ни один уважающий себя профессионал не станет пользоваться холодным оружием. Пуля гораздо надежнее. Именно это сперва и сбило меня с толку, я не сразу понял, что нож — только прикрытие. Бейли, Дойлы, я. Мы все должны были умереть. Подозрительное совпадение, не правда ли? И если журналистка попадет в автомобильную катастрофу…

Стало очень тихо.

— Вся соль в фотографиях, — продолжил Бьюкенен, — на которых вы, майор, и вы, капитан, и, что еще важнее, полковник изображены вместе со мной на яхте в Форт-Лодсрдейле. Лично я не боюсь засветиться. Мое имя никому не известно. Но для вас и особенно для полковника попасть на первую страницу «Вашингтон пост» — совсем другое дело. Подобное разоблачение означало бы крах всей организации. Теперь вы можете не волноваться. Статьи не будет. Если я не имею отношения к «Виски с содовой», моя фотография с вами ничего не значит. Даже если бы мне не удалось запугать журналистку, вам незачем меня убивать. Я облегчу вашу задачу и просто исчезну.

Они точно оцепенели.

Наконец майор откашлялся и смущенно посмотрел на коллег.

— Ну что же вы молчите? — снова заговорил Бьюкенен. — У нас возникла проблема. Давайте ее обсудим.

— Капитан, вы отдаете себе отчет в том, что сейчас сказали? — неловко спросил майор.

— Вполне.

— Это напоминает паранойю.

— Прекрасно, — хладнокровно произнес Бьюкенен. — Никто не приказывал меня устранить. Сделаем вид, что столкнулись с непроизвольным актом насилия, каким вам его и хотелось представить. Пусть будет по-вашему. Для меня это не имеет значения. Но давайте вернемся к делу. Вы получаете двойное прикрытие: Холли Маккой не пишет свою статью. Я исчезаю, и полиции некого допрашивать.

— После того, что вы тут наговорили, — нахмурился майор, — я искренне рад, что мы решили за вами понаблюдать. Длительная конспиративная работа не пошла на пользу вашему здоровью.

— Вам нужно отдохнуть, — вступил в разговор Алан. — Вы только что из больницы и, по вполне понятной причине, устали.

— Ножевое ранение, — добавила женщина. — Новая травма головы. На вашем месте я бы…

— Откуда вы знаете, что у меня травма головы? Я никому об этом не говорил.

— Просто предположила.

— Или узнали от человека, которого послали меня убить.

— Капитан, вы слишком взволнованы. Я хочу… я приказываю вам не выходить из номера. Постарайтесь отдохнуть и выспаться. Завтра утром в девять ноль-ноль мы продолжим разговор. Надеюсь, к тому времени ваше самочувствие изменится в лучшую сторону.

— Не могу вас осуждать за желание защитить дело, но давайте не будем ходить вокруг да около. Теперь, когда я предложил вам выход, меня незачем убивать.

Алан окинул Бьюкенена озабоченным взглядом и последним вышел из номера.