* * *

Можно и должно горько пожалеть этого несчастливца, этот сгубленный талант. Антон Павлович был прав, называя письма брата «первостатейными произведениями». Он ставил их выше его беллетристических произведений и в этом не ошибался. «Ведь ты остроумен, – писал он ему, – реален, ты художник, твое поздравительное письмо чертовски, анафемски, идольски художественно: пойми – что если бы ты писал так рассказы, как пишешь письма, то давно бы был великим, большущим человеком»9. Действительно, письма Александра Чехова полны юмора, интересны, свидетельствуют, как легко ему доставались неожиданные образы, сравнения, шутки. Но как только он начинал писать рассказ, – все изменялось. Антон Павлович убеждал брата: «уважай ты себя, ради Христа, не давай рукам воли, когда мозг ленив… Помни каждую минуту, что твое перо, твой талант понадобятся тебе в будущем больше, чем теперь, и не профанируй же их»10. Переписка между двумя братьями длилась 30 лет.

* * *

Сейчас в отделе рукописей Всесоюзной библиотеки хранится 369 писем. 9 мелких записок, несколько телеграмм Александра Чехова к Антону Павловичу. Конечно, это не все: часть писем утеряна. Ценность этого большого тома в том, что он заключает нигде неопубликованные письма, и здесь, в этой книге, напечатано полностью 319.

* * *

Переписка братьев полна юмора. Острил один, остроумно отвечал другой, оба выдумывали друг для друга разные прозвища, то ласкательно-комические, то добродушно-насмешливые. Александр называл брата: «пресловутый отче Антоний», «Безселезеночный брат мой», «Отщепенец от родины», «Г. Мещанский староста г. Ялты», «Литературный V–I», «Бывший брат, а ныне богач-марксист». И Антон Павлович, будто соревнуясь с ним, не оставался в долгу, именовал его: «Завистник и интриган», «Таганрогский мещанин», «Бедный, но благородный родственник», «Маленькая польза». Изобретал Антон Павлович и смешные подписи. «Сожалеющий о тебе брат твой, собственник и полезный член общества А. Чехов». «Твой благодетель, всеми уважаемый помещик А. Чехов». В таком духе подписей много.

* * *

Конечно, главный интерес писем заключается в том, что связано с Ант. П. Чеховым. Гимназистом он издавал рукописный журнал «Заика», посылал брату Александру для московского юмористического журнала «Будильник» свои первые анекдоты и остроты, 18-летним гимназистом написал пьесы «Безотцовщина» и «Нашла коса на камень». Отзывы брата, переписка по этому поводу проливают новый свет на эти первые опыты известного впоследствии писателя.

* * *

Долгие годы и Ант. П. Чехов работал в «Новом времени», там, между прочим, напечатал в 1891 г. повесть «Дуэль». Она шла фельетонами по вторникам и средам. Некоторых сотрудников это возмущало: их статьи откладывались. Чехов нажил себе в редакции врагов. Самому Чехову было не нужно появляться два раза в неделю. – «Дуэлью» он выплачивал Суворину старый долг.

Начала печататься повесть Чехова «Степь» в журнале «Северный Вестник»11. В «Новом Времени» ей все восторгались. «Первым прочел Суворин, – сообщает Александр Чехов брату, – и забыл выпить чашку чая, – увлекся старичина». Редактор Федоров не без цинизма выразился так: «Какие вы, господа, чудаки: хорошо написано – Буренин похвалит, а дурно – выругает, и все тут. Есть из-за чего с ума сходить и волноваться». – «Да, старик, – ответил ему Буренин, – ты прав, хотя и лжешь»12.

* * *

В «Новом времени» литература была не в особенном почете. Когда-то Розанов13 опубликовал письма к нему Суворина, и в одном из них говорилось, что Буренин14 не понимает и не любит современной литературы, а «вы (Розанов) пишите о книгах, не прочитав их». Представьте себе: Розанов к этой фразе сделал примечание, подтвердив, что Суворин говорил правду и таким образом признался, что пишет о книгах «с кондачка» – даже не ознакомившись с их содержанием.

* * *

Как много сплетничали в Петербурге об Ант. П. Чехове! То ужасались, что он много пишет, то распространяли слухи, что Чехов болен, уехал лечиться в Алжир, притворно вздыхали, лицемерно жалели. А тогда Чехов был совершенно здоров -1893 г.

* * *

Горевали, что он много пишет, а все редакторы наперебой старались у него получить рассказ, ревновали друг к другу, жаловались брату Александру. Даже Суворин, издатель «Нового Времени», куда Чехов давал еженедельно рассказ, качал головой: «Зачем Антон Павлович так много пишет? Это очень и очень вредно». И Григорович, благословивший Чехова на литературный путь и первый прокричавший о его таланте, тоже сожалел: «И какого мотива ради он так много пишет? Денег ради? Напрасно. Скажите ему, – говорил он Александру Чехову, – что и его ругаю, ругаю, ругаю». Удивлялся: «в его время за лист получали 40 рублей, а теперь, на – поди! – 300 рублей! Подавишься, подааавишься…»15

* * *

Странно: переписка братьев кончается 1904 годом, обрываются записи за 3 месяца до смерти Ант. Чехова. Но ни в одном письме о его болезни – ни слова. Чуть ли не за полгода до смерти Чехова брат ему писал: «Вчера вечером получил твою открытку из Ялты и весьма оной порадовался».

О своей роковой болезни Ант. Чехов, очевидно, не сообщал даже брату.

Дм. Невский

Живые «модели» Чехова

Недавняя годовщина смерти А. П. Чехова вызвала появление множества новых биографических трудов и воспоминаний о жизни и творчестве писателя. В частности, и в Москве в издательстве «Федерация» вышла интересная книга Юрия Соболева – «Чехов»1, из которой мы, между прочим, узнаем о прототипах множества чеховских героев.

Известно, что А. П. Чехов нередко изображал в своих произведениях окружавших его людей. Теперь Ю. Соболев собрал все имевшиеся на этот счет указания, добавив что-то новое.

О том, что О. Дымова в «Попрыгунье» списана с жены московского врача Софьи Петровны Кувшинниковой2, а возлюбленный ею художник Рябовский, – с знаменитого Левитана, известно давно. Но зато о последовавшей ссоре между Чеховым и изображенными им людьми мы слышали очень мало.

Между тем выход «Попрыгуньи» не только повел за собой полное расхождение Чехова с Кувшинниковыми, но и едва не вызвал дуэль между писателем и Левитаном.

Художник был так взбешен, что друзьям стоило немалых трудов отговорить его от посылки вызова Чехову. Только через три года давние друзья примирились при содействии Т. Л. Шепкиной-Куперник3.

Роман Левитана с Кувшинниковой дал Чехову также тему для одного из эпизодов «Чайки». Однажды Левитан, убив на охоте чайку, бросил ее к ногам своей возлюбленной со словами: «Бросаю мой скверный поступок к вашим ногам и клянусь, что ничего подобного больше не сделаю»4.

В «Чайке» Чехов спародировал эту сцену Один из персонажей этого произведения Тригорин