– Давай, – с готовностью согласился Голд. Он присел, положил на колени автомат и начал утягивать его ремень.

– Я вот что думаю: нельзя этот объект без присмотра оставлять, – высказал я мысль, которая меня томила с того момента, как я эту пещеру Аладдина увидел. – Надо здесь людей оставлять.

– Не меньше двух. – Голд поднял голову и глянул на меня. – А то и трех, позволить себе мы это можем.

– Нас тринадцать человек, девушек в расчет не берем, их оставлять нельзя, по ряду причин. Итого – мужиков одиннадцать. Ты и я отпадаем, Эдик тоже.

– Эдик поплыл. – Голд поднялся и накинул на плечо ремень автомата. Необычно накинул, вышло так, что автомат висел у него на груди, на правом плече, дулом вниз, а его рукоять была почти под подбородком. Никогда не видел, чтобы так оружие носили. – Н-да, слишком плотно затянул. О чем я? А, Эдик. Надо бы его от серьезных вещей отстранить, как до крепости доберемся, и куда-нибудь к кухне определить, под пригляд, пока мы отсюда все не вывезем.

Он снова присел и начал ослаблять ремень.

– Стало быть, невелик выбор остается, – продолжил я. – Владек нужен там, эти два маркетолога – ребята хорошие, но пока еще не слишком обтесались в местных реалиях. В общем, я так думаю, что мы оставим тут Бура и Фола.

– Согласен. – Голд снова встал и поэкспериментировал с ремнем. На этот раз он остался доволен. – Бур – мужик головастый, а Фол, как и все прибалты, крайне исполнителен. Хотя от себя я бы посоветовал еще тут оставить Азиза. Ну, во избежание.

– Не знаю, не знаю. – Не было у меня желания оставлять здесь нашего исполина. Он и сам по себе здоров, а теперь у него еще и пулемет есть…

– Подумай, – не стал настаивать Голд. – Но это было бы разумно.

– Посмотрим, – ответил я. – Так, с этим определились, теперь надо продумать, как им тут существовать. Еды мы им оставим, это понятно, но все остальное необходимо будет обсудить: внутри мы их оставим, снаружи, будем заваливать по новой черный вход или нет, и так далее.

– Это все – мелкие детали, – отмахнулся Голд. – Завтра в рабочем порядке решим. Если честно, меня всерьез волнует только одна вещь – плот.

– Меня она не волнует, – хмыкнул я. – Меня она пугает. Я вообще не представляю, как его делать. Да что там делать – я его себе вообще не представляю.

– Вообще-то все не так уж страшно, – успокоил меня Голд. – Начнем с того, что у нас теперь есть каркас – лежаки из той комнатки. Двухметровые доски, все чин по чину, так что устойчивость будет. Да и потом им дело найдется, дамам нашим отдадим, чтобы не отморозили себе чего во время сна. А вот обвязочный материал…

– Я тут с тальником поэкспериментировал, – вспомнил я вчерашнее утро. – Надежная штука, слушай.

– Не стану спорить, – согласился со мной Голд. – Но вот в чем тонкость – ты им когда-нибудь плот связывал? Нет? И я нет. А это вещь такая – не умеешь, не лезь. Разойдется этот тальник где-нибудь посреди реки, мы-то выплывем, а вот груз потонет, и фиг его потом со дна вытащишь.

– Согласен. – Аргумент был железный. – А тогда как?

– Вот что я мыслю. – Голд глянул на небо, которое потихоньку начинало светлеть. – Можешь меня ругать, можешь даже обвинить в растрате, но я на обвязку пущу брезент.

– Весь? – хмуро спросил я. На него у меня были свои планы.

– Сколько понадобится, – непреклонно заявил Голд. – Не жмись ты, скопидом. Это ж не разового использования обвязка, в следующий раз этот же материал в дело пустим.

– Все равно весь не отдам, – мрачно сказал я. – Мне он тоже нужен, я им стволы буду накрывать, те, которые в лодку положу. Ну не в ящиках же мне их грузить?

– Ящики тоже в дело пойдут, – заверил меня Голд. – Я их по бокам плота закреплю. И устойчивость дополнительная, и будет в чем излишки арсенала хранить в крепости. А ты собираешься в лодки стволы класть?

– Если место останется – да, – пояснил я. – В лодки пойдет по два человека, потом туда сложим все найденное снаряжение, но его, по сути, не так уж и много. Ну а на оставшееся место – автоматы и патроны. Не хочу я класть все яйца в одну корзину. И потом – лодки точно доплывут, а вот плот… Не обижайся только.

– Какие обиды. – Голд усмехнулся. – Собственно, хотел предложить то же самое сделать. Только давай в лодки не по два человека, а по три. Не хочу я плот перегружать. Пилы у нас нет, серьезные деревья топорами не повалишь, да и не утащить нам их вручную, даже на Азизе. Стало быть, придется или из не очень толстых стволов березы вязать плавсредство, или из сосны, бревен в двадцать, не больше. На таком плоту сильно много добра не увезешь, максимум килограммов триста – четыреста. Можно, конечно, на два плота замахнуться…

– Не будем замахиваться, – отказался я. – Давай сделаем первый сплав, посмотрим, что к чему, а уж потом…

– Без вопросов. – Голд, похоже, и сам был того же мнения. – Мы не знаем реку, мы не знаем, что творится на ее берегах, а потому лучше быть поманевренней.

– Одну лодку можно выслать вперед, дозором, – предложил я. – На всякий пожарный.

– Думаю, имеет смысл сделать именно так, – кивнул Голд. – Это рационально. Поди, сам на нее сядешь?

– Ну а то кто же? – растянул рот в улыбке я. – Дело такое, правильное и знакомое.

– Что знакомое – не сомневаюсь. – Глаза Голда блеснули. – Одного только пока не знаю – Академия правосудия московская или берлинская?

– Московская, – не стал скрывать я.

– Это хорошо, немцы больше налегали на теорию, а наши – на практику, – кивнул Голд. – Сколько отработал в группе захвата?

– Три года, – и тут не стал таиться я. – Год стажировки и два – на операциях.

Академия правосудия. Учебное заведение, об окончании которого люди не любили распространяться. Не потому что оно было секретным, нет. Просто никто не любил выпускников академии, потому что они, по общественному мнению, были подвержены внезапным и немотивированным вспышкам гнева, ведущим к насилию. Не знаю, кто и зачем это придумал, но все считали именно так.

Между тем подобному недугу подвержены мы совершенно не были, иначе нам просто никто бы не доверил оружие. А оружие мы держали в руках часто, потому что хотя на Земле и воцарились спокойствие и порядок, но это только с фасадной части общества, той, где стоят стереовизоры и по подиумам дефилируют красивые модели. А вот черный ход землян был не так тих и безопасен, как об этом писали в газетах. И там были нужны мы – выпускники Академии правосудия. «Цепные псы режима». «Пожиратели бюджетов». «Социопаты в мундирах».

Да, мы все сначала с гордостью носили песочного цвета мундиры с темно-зелеными треугольниками на рукаве, мы бросали вызов обществу. Но это было только сначала, а потом… Потом мундир убрался в шкаф, следующим шагом было при знакомстве с кем-либо не упоминать о том, кто ты и где учился, ну а после этой стадии лично я пошел к своему дяде за протекцией, плюнув на то, что до первого командного чина мне оставалось три месяца. Я не захотел охранять покой тех, кто меня презирает и считает человеком второго или даже третьего сорта, я не идеалист и не романтик вроде Жеки. Пусть те, кто смеялся мне вслед, хоть все передохнут, мне на них наплевать.