Александр правил восемь лет, в течение которых набор девизов и богов-покровителей на монетах его чеканки демонстрировал растущую военную угрозу с востока. В 224 году персидский правитель Артаксеркс убил последнего владыку Парфянского царства, Артабана, и стал основателем могучей династии Сасанидов, которая будет править этим регионом в течение следующих 400 лет. Попытки договориться с новым соперником Рима не удались, и в 231 году Александр объявил войну Персии. На монете, отчеканенной в связи с этим событием, Александр изображен в виде великого воина, а Мамея — в образе Venus Victrix, «Венера Победоносная».[793] От имени обоих, императора и его матери, солдатам были розданы щедрые подарки с целью укрепить их готовность к борьбе и лояльность Александру. Однако беспорядочные и неудачные действия армии вызвали недовольство войск, и обвинения за отсутствие успеха были направлены на Мамею. Ее обвиняли в «женской робости» и повторяли старую поговорку о том, что женщине не место на поле боя.[794]

Тем временем начались беспорядки и на северных границах империи. Зимой 235 года Александр и Мамея вместе отправились в Рейнские земли, чтобы встретить угрозу германских племен. 22 марта 235 года повторилась история Элагабала и Соэмии: на 27-летнего Александра и его мать, Юлию Мамею, напали солдаты под предводительством офицера по имени Максимин Тракс. Александр, как сообщили, пытался укрыться за матерью, обвиняя ее во всех неудачах, пока их обоих не закололи насмерть.[795]

Александр стал последним императором Северов, а Мамея их последней императрицей. Эта династия просуществовала достаточно долго — целых сорок два года, включая краткий период, когда власть временно захватил Макрин. Ее падение ввергло Римскую империю в довольно темные времена ее истории. Это отразилось и в скудости исторических источников, доступных для изучения, и в удивительно быстрой смене императоров, которые поднимались и падали, как домино, в течение следующих пятидесяти лет. Ни одна римская женщина не оставила ни малейшего следа в истории этого периода.

Когда видимость стабильности в конце концов была восстановлена, политический пейзаж выглядел уже совсем по-иному. Искоренение Каракаллой всех своих наместников от Рима до Антиохии в 214 году предопределило создание новых столичных городов по всей империи в конце III и в IV веках, обусловленное стратегическими нуждами различных императоров. Процесс установления новых династий тоже изменился с появлением многих правителей, часто делящих власть. И что самое важное — возникла новая доминирующая религиозная сила, революционизировавшая политическую, социальную и культурную жизнь империи. Это стало тем самым развитием, которое должно было также трансформировать роль императорских женщин.

В 1945 году, вскоре после выхода романа «Возвращение в Брайдсхед», Ивлин Во засел за новый проект с рабочим названием «Поиски вдовствующей императрицы». Более пяти следующих лет, приведших к появлению в 1950 году книги, этот проект попеременно то вдохновлял, то глубоко разочаровывал его, и он справедливо предвидел, что книга принесет ему наихудшие за всю его карьеру отзывы. И все-таки Во считал эту мало теперь читаемую работу своим шедевром. По словам его дочери Харриет, это одна из его книг, которые он так любил читать семье вслух. Ее темой, очень близкой новообращенному католику Во, была жизнь и время Елены — матери первого римского католического императора и женщины, которую Во позднее точно описал как «в свое время буквально самой важной в мире». «И все-таки, — добавил он, — мы почти ничего не знаем о ней».[796]

Хотя подробности ее жизни скудны, следы, оставленные в истории матерью Константина, глубже, чем следы, оставленные Ливией, Мессалиной, Юлией Домной и остальной когортой римских имперских женщин, вместе взятых. От канонизации в качестве христианской святой до появления ее имени в многочисленных местах географической карты, включая остров, где Наполеон провел свои последние дни, исторический и литературный вклад Елены поистине поразителен.[797] И все это — заслуга лишь ее самой, незаметной женщины неизвестного происхождения и скромного образования, которая, благодаря серии странных поворотов судьбы, в конце III века и начале IV века поднялась к старости до ранга Августы.

Толчком для возникновения западной цивилизации стало решение ее сына Константина, в 306 году ставшего императором, встать на защиту до тех пор малочисленного культа христианства. Это решение почти невозможно переоценить. Оно полностью трансформировало социальную, политическую и религиозную картину Древнего мира и передало потомству наследие, которое формировало историю в Средние века и далее. Оно также имело глубокие последствия в жизни римских женщин начиная с IV века. Там, где Ливия однажды заложила основу для понимания роли римской первой леди, Елена теперь стала ролевой моделью для нового типа императриц: христианской супруги. Елена проложила дорогу для всех следующих поколений римских и византийских императриц. Для тех, кого она вдохновляла, честь быть названной «новой Еленой» стала абсолютной похвалой.

В темную эпоху, последовавшую за убийством весной 235 года Александра Севера и его матери, Юлии Мамеи, усилилось давление со стороны оживившихся персов на востоке и германских племен, таких как готы, на северной границе Римской империи. Одновременно пришли серьезные финансовые проблемы, возникшие из-за больших расходов на отражение военных угроз на столь большом количестве фронтов и на поддержание лояльности солдат правящему дому. Вместе это создало взрывоопасную атмосферу в сердце империи. Императорам III века более чем когда-либо требовалось быть и монархами, и солдатами, что увеличивало их шанс погибнуть в битве или быть убитыми взбунтовавшимися войсками. Скверное государственное управление и общий экономический спад способствовали возмущению при дворе. Не менее пятидесяти законных и незаконных претендентов на пурпурную мантию были объявлены императорами между 235 и 284 годами.[798]