зачастую подкрепленные крепкой матерной бранью. В общем, полная суматоха и неразбериха, и все это на фоне постоянного мигания света, индикаторов каких-то приборов, сигнальных огней пожарной тревоги, воя сирен и гула вытяжки штатной системы дымоудаления. Одним словом — хаос.

Реджи отвлекся от происходящего снаружи и сосредоточился на том, что происходит в его собственной комнате. Он обнаружил себя пристегнутым прорезиненными ремнями к койке — выбраться самостоятельно не представлялось возможным. Такими фиксаторами закрепляли либо буйных больных, либо пациентов, способных нанести себе вред неосознанными движениями. В его вене на правой руке был катетер, от которого к инъектору на стене уходила трубка капельницы. В системе была какая-то прозрачная жидкость — вероятно, его пытались привести в чувство. От громкого воя сирены и мигающего аварийного освещения у Реджи начала разрываться на части голова, а постоянное мерцание огней вокруг и перебои с освещением никак не способствовали смягчению приступа мигрени. Синака стало мутить. Предметы вокруг него — мелкие приборы, одежда, обувь, манипуляторы, чашки, ложки, коммуникаторы и прочая бытовая мелочь — то взмывали в воздух, то падали на условный пол, причем полом могла стать любая из шести плоскостей палаты. Каждый такой эпизод потери и восстановления гравитации буквально размазывал Синака по койке, в любой момент он мог вылететь из креплений и разбить себе голову о какой-нибудь острый угол. Но, несмотря на острую боль в висках и колющую в вене от катетера, Реджи был все же рад, что кто-то догадался пристегнуть его к кровати столь надежно. Будь он отстегнут, сейчас от него уже мало что осталось бы. Возможно, он бы и не очнулся уже никогда.

«Интересно, — подумал Реджи, — а когда все началось? И что, собственно, вообще случилось?»

— Эй! — крикнул Синак куда-то в коридор, туда, где промелькнула очередная фигура в белом. — Есть кто? Что тут…

Коридор внезапно опустел, затем резко выключилось питание, и палата Синака полностью погрузилась во тьму. По ощущениям, полностью вырубилась система искусственной гравитации — Реджи практически не ощущал своего веса. Из доступных для анализа чувств оставались лишь болевые рецепторы, осязание, обоняние и слух. В какой-то момент слух тоже выпал из уравнения. Вернее, ученому так показалось, на самом же деле просто пропали все звуки — поэтапно вырубились системы оповещения, сирена, вентиляция. Перестала открываться и закрываться дверь. Корабль был полностью обесточен.

Тишина, которая тут же обволокла Реджи с ног до головы, показалась ему еще более грозной, нежели дикая какофония звуков до этого. В этой кромешной, хоть глаз выколи, тьме, в этой вакуумной тишине Синак чувствовал себя максимально беззащитным. Сам он не мог ни отстегнуться от кровати, ни выдернуть из руки этот чертов катетер, ни оказать самому себе хоть какую-то помощь. Ему оставалось лишь лежать и ждать кого-нибудь, кто сможет ему помочь. Что же стряслось с кораблем? Почему он в лазарете? Что именно с ним произошло?

Но сосредоточиться и напрячь память не удалось — внезапно где-то вдалеке что-то грохнуло. Затем послышались взрывы, по койке пробежала вибрация, которая тут же передалась рукам и ногам Реджи через фиксаторы. Вот это уже было совсем плохо. Складывалось впечатление, что корабль попросту разваливается на части. В теории, все отсеки должны были автоматически запереться герметичными переборками. Но то в теории, а вот сработала ли автоматика так, как должна была, или же нет, Синак сможет узнать лишь спустя время. А как раз его, времени, у него, судя по всему, и не было.

Реджи постарался унять нарастающую панику, она сейчас была не самым лучшим советчиком. Несколько глубоких вдохов позволили ему не потерять сознание, еще пара минут дыхательных упражнений дали возможность сердцу вернуться к более или менее приемлемому ритму. Сейчас уже можно было и голову включать. Итак, что ему известно? Он на крейсере «Вольный», эту информацию он помнил. Они летели в составе звездного флота к шару ваэрров, который находился почти у самого Солнца, и должны были атаковать шар. Все это всплыло в голове Реджи сразу же, одним большим файлом. А вот дальше появились пробелы. Что он делает в лазарете? Он же явно не в своей каюте. Это место, где он лежит, определенно палата лазарета. Почему он так решил? Да все просто, логика — и ничего больше. Катетер — это раз, запах медикаментов вокруг — два. Он видел людей в медицинской форме — три. Всё, этого достаточно. Остальные критерии лишь уточняющие — к примеру, койка, на которой он лежал, и… да, точно! Он вспомнил, что до выключения питания видел аптечный шкаф на стене. Такими аптечками-ПУР (ПУР — портативное устройство реанимации) оснащались все стандартные палаты на военных кораблях. Опять же — инъектор на стене. Так, с местом разобрались — он в санчасти.

Далее, что он тут делает? С этим было уже сложнее, Синаку не за что было уцепиться. Последнее, что он помнил… А что, собственно, он помнил? Так — уничтожение маяков. Да, синхронная атака флота коалиции стран на маяки. Это было. Далее разговор… или разговор был до этого? С кем он говорил? Касаткин! Точно, он о чем-то пререкался с адмиралом Касаткиным. С тем самым человеком, который насильно его тут удерживал. С тем самым, который желал ему смерти. Но при всем при этом Синак сейчас был жив. Выводы: отсеки наглухо загерметизированы — это раз, Касаткину не удалось убить Реджи — это два.

Сложив два и два, он пришел к выводу, что мог пострадать либо от рук Касаткина, либо во время катастрофы. В том, что «Вольный» терпит бедствие, сомневаться не приходилось, равно как и в том, что во время катастрофы могло пострадать много людей, включая Синака. Оставалось понять несколько вещей: что ему теперь делать, как выбираться из этой западни, а самое главное — куда? Вполне могло статься, что весь корабль уже эвакуирован и лишь он, Реджи Синак, остался на его борту погибать. Разумеется, случилось это совершенно «случайно» — мол, в панике просто забыли про лазарет и находящегося там больного. На самом же деле Синак почти не сомневался, что Касаткин оставил его тут намеренно. Он не смог убить его в первый раз, не смог добраться до информации в его голове во второй, а после того, что случилось, эта информация уже никому была не нужна.

«Черт, что же случилось?» — Синак постарался силой вырвать кисти из захвата ремней-фиксаторов.