– Король в последнее время ночует в лагере, поэтому бойцы подозревают, что у него появилась метресса, для которой и строят павильон, – с негодованием сказал юный оруженосец. – Где им, олухам, понять, что королю никакая метресса не нужна, ведь вы так прекрасны, ваше величество!

– Благодарю вас, Эдмунд! – воскликнула Катрин, тронутая застенчивой преданностью юноши. – Прошу вас, не говорите им, что павильон предназначен для отца королевы, а не для метрессы короля, потому что слухи гораздо заманчивее истины.

Я обычно вставала с первыми лучами солнца и занималась гардеробом Екатерины, наслаждаясь утренней прохладой. За этим занятием меня и застал паж Генриха, который принес записку с просьбой явиться к королю. Я отправилась вслед за пажом, вспоминая подобный вызов, случившийся два года назад в Понтуазе. Еще сильнее встревожил меня вид вооруженных стражников у дверей покоев коннетабля Корбеля. Впрочем, я застала короля в одиночестве, за столом, заваленным письмами и документами, и немного успокоилась.

Кратким кивком он отметил мой поклон и жестом велел мне подняться.

– Я отпустил писцов, поскольку желаю поговорить с вами наедине, мадам Ланьер, – без предисловий начал Генрих. – Герцогиня Кларенс с теплотой отзывалась о вашей мудрости и благоразумии.

– Ее светлость очень добра, – ответила я, надеясь, что герцогиня уже поговорила с ним о моем предложении.

В присутствии короля я слегка оробела. Даже в этот ранний час, за письменным столом, он выглядел величественно – в ярком дублете, расшитом лебедями и розами Ланкастеров, с кинжалом в золоченых ножнах, притороченных к бедру, и королевскими шпорами на кожаных сапогах. Несмотря на обезображенную щеку, Генрих в расцвете власти и силы производил впечатление высшего существа.

– Вы занимаете должность хранителя одежд королевы и наверняка сможете упаковать вещи для поездки на несколько дней, так, чтобы Екатерина об этом не знала? – Вопрос, заданный повелительным тоном, скрывал в себе прямой приказ.

– Да, ваше величество, – ответила я.

– Прекрасно! Сегодня после обеда Эдмунд Бофорт приведет лошадь ее величества, соберет обоз с вещами и перевезет всех вас в павильон, который я построил недалеко от мелёнского лагеря. Для сопровождения королевы отберите фрейлин по вашему разумению. Место есть только для троих, включая вас, конечно. Королева об этом ничего не знает. Я хочу сделать сюрприз. – Он испытующе посмотрел на меня. – Надеюсь, вы сохраните наш разговор в тайне?

– Да, ваше величество, – ответила я. Отказать королю было невозможно. – Позволите ли задать один вопрос?

– Задавайте, – буркнул он, недовольно сузив карие глаза.

– Не собираются ли в Мелёне кого-нибудь вешать? – набравшись смелости, осведомилась я. Бешено колотящееся сердце едва не выскочило у меня из груди; я чувствовала себя как мышь в тени парящего ястреба.

– Почему вы спрашиваете?

– Боюсь, королева не выдержит еще одно подобное зрелище, ваше величество. – Спрятав руки в складках юбки, я скрестила пальцы и мысленно вознесла молитву к Святой Деве, прося ее дать королю понять, что я осмелилась сказать такое исключительно из любви к ней.

Король Генрих сцепил пальцы и оперся локтями о стол, пристально изучая мое лицо. Я затаила дыхание и ждала.

– Если соберутся, я сделаю все, чтобы она не стала этому свидетелем, – наконец проговорил он и внезапно тепло улыбнулся: – Благодарю вас, мадам.

Я низко поклонилась и попятилась. Случилось то, чего я и хотела. Пребывание вдали от дворцовых церемоний пойдет на пользу молодой августейшей чете.

Местность, где разбили шатры, Екатерина назвала позже Зеленым долом. Долина с крутыми склонами находилась в миле от военного лагеря, полностью скрытая от города каменистыми взгорьями, за которыми не было слышно грохота осадных орудий. По гальке и камням звонко журчал быстрый извилистый ручей, образуя на лугу небольшие озерца и заводи.

Это место можно было назвать и Долиной королей, ибо в одном ее конце, там, где ручей устремлял свои воды к Сене, стоял павильон короля и королевы Франции. В противоположной оконечности долины, на тенистой зеленой поляне, где ручеек крохотным водопадом срывался со скалы, высился павильон короля и королевы Англии. Каждая из построек, окруженная крепким оборонительным частоколом, состояла из двух просторных и светлых помещений, расположенных одно над другим, и входной башни, где на первом этаже находилась комната для компаньонов августейших особ, а винтовая лестница вела в небольшую приемную и опочивальню на втором этаже. Шатры для челяди и стражи были разбиты за пределами частокола; отхожие места устроили неподалеку. Художники расписали деревянные стены так, что они напоминали каменные, а на крышах павильонов изобразили львов и лилии двух королевств. На башнях развевались знамена и флаги.

Мы прибыли в долину ближе к вечеру. Наш путь не проходил через осадный лагерь, поэтому ничто не напоминало о войне, и путешествие было веселым и радостным. Когда тропа стала слишком узкой для телег, мне пришлось пойти пешком. Екатерина восхищенно ахнула, завидев живописную долину и красивые павильоны. Берега ручья поросли папоротником, в ветвях деревьев щебетали птицы, и долина казалась островком мира и спокойствия, куда не долетал грохот осадных орудий по другую сторону холма.

Зная, как радует Екатерину присутствие беззаботной и веселой леди Джоанны, я попросила герцогиню Кларенс позволить дочери поехать с нами. Пока мы с Агнессой руководили выгрузкой багажа, Джоанна с Катрин исследовали павильон и обнаружили внутри великолепную мебель, шелковые подушки и роскошные драпировки. Ставни были распахнуты, прохладный ветерок дул в открытые окна, развевая легкие ткани.

– Смотрите, здесь нет ни плотных занавесей, ни толстых покрывал! – воскликнула Екатерина, падая на кровать, которую резчики по дереву украсили позолоченными коронами. – Ах, наконец-то я высплюсь!

В первый вечер нашего пребывания в Зеленом доле король Генрих пригласил на ужин графа Уорика. Не забыли и Эдмунда Бофорта, который с радостью присоединился к сестре. Стол установили под балдахином у ручья, а на ужин подали жаренных на вертеле птиц и свежие овощи. Воткнутые в землю факелы освещали поляну трепещущими языками пламени, на жаровнях тлели ароматные травы, дымом отпугивая насекомых. Мы с Агнессой устроились за отдельным столом чуть поодаль, но после ужина Катрин послала за нами Эдмунда. Забрав свои табуреты, мы переместились к королевскому столу. Оказалось, Генрих ожидает выступления арфиста – валлийского лучника, чья прекрасная музыка привлекла внимание короля во время одной из осад.

– Его зовут Оуэн Тюдор, – сказал Генрих. – Он поет о холмах и долинах того края, где я вырос. Вы не поймете слов, ибо поет он на своем родном языке, но, думаю, в самой музыке звучит суровая красота Валлиса, гимн силе и храбрости лучших в мире стрелков.

– Король питает слабость к валлийским стрелкам, – рассмеялся Уорик. – На самом деле они настоящие бандиты!