мог бы предложить… например, сына фрайна Ангедского. Он несколькими годами меня старше, хорош собою, статен… и однажды станет первым фрайном Ангеды.

Ясно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Пусть я не стану суженой Его императорского величества, но отчего бы тогда не разрешить вопрос с моим замужеством сразу? Раз даже ты заполучила супруга…

Можно подумать, Стефанио не император, а сваха из брачного агентства, обязанная устраивать личную жизнь всех желающих.

– Асфоделия? – на пороге возник Тисон и я, поставив кубок на столик, бросилась ему навстречу.

Наверное, ещё и на шею кинулась бы, если бы не куча свидетелей.

– Что случилось? С тобой всё хорошо?

Я кивнула и оглянулась на девушек. Горничная потупилась, Брендетта и не подумала.

– Спасибо за помощь и внимание, Брендетта, – поблагодарила я, хотя, чую, не шибко искренно вышло. – Уверена, дальше я сама справлюсь.

– Майя, разыщи-ка служанку фрайнэ Асфоделии, – велела Брендетта. – Пусть эта ленивая распустёха вспомнит наконец о своих обязанностях. И фрайнэ Жизель тоже… но её искать нужды нет, она наверняка в покоях эмиссара Риа. А до той поры я здесь побуду, – Брендетта демонстративно огляделась и заняла освободившееся кресло.

– Зачем? – прошипела я.

– Не желаю подле этакого беспорядка жить… распространиться ещё по соседним покоям. Нарцисса и так уже, поди, все колени стёрла.

То есть юная фрайнэ Витанская будет сторожить мою отсутствующую невинность. Вот уж кого не ожидала увидеть в роли строгой дуэньи!

Переглянувшись, мы с Тисоном отошли к оконной нише, встали спиной к Брендетте. Надеюсь, она не оборотень и не вампир и суперслуха у неё нет.

– Не знаешь, Эветьен скоро придёт? – прошептала я.

– Брат не придёт, – Тисон тоже говорил едва слышно. – По крайней мере, не сегодня.

– Он что, уже ушёл? – я посмотрела в окно.

За толстыми стёклами расползалась серая хмарь, делавшая один час дня неотличимым от другого, но время было ещё раннее. Уж точно не вечер.

– Да, – Тисон через плечо покосился на нечаянную дуэнью, взял меня за руку, словно мог, подобно Эветьену, через простое прикосновение оценить моё физическое состояние. – Что всё-таки произошло?

– Я и сама толком не поняла. Ты проводил меня до комнаты, я села чистописанием заниматься. Писала-писала, потом вдруг раздался стук в дверь. Я открыла, а там белый свет, яркий до боли в глазах и движется будто сам по себе. Заполз в гостиную, превратился в маленький шар и ударил меня.

– Ударил?

– Сюда попал, – я указала на собственную грудь. – Я отключилась… и увидела… воспоминание.

– Что за воспоминание?

Моё?

Нет. Асфоделии.

Я была ею, настоящей Асфоделией, проживала вместе с ней этот крошечный фрагмент её прошлого. Видела всё её глазами, думала и чувствовала, как она. Вернее, это она и была, а я, Алёна, осталась лишь сторонним наблюдателем, даже не осознающим себя в полной мере.

– Из недавнего прошлого. Полагаю, перед прилётом императорских эмиссаров на Сонну, – из оконного стекла на меня смотрело отражение Асфоделии, но отстранённый взгляд был моим, и это сочетание чужого лица и привычного взгляда уже не казалось таким странным, инородным, как поначалу. – Её родители спорили… мать считала, что надо смириться и позволить им увезти дочь, всё равно император не женится на девушке с островов. Отец возражал, боялся за неё и её дар… Она тоже боялась. У неё были записи на том языке… элейском, кажется… и она собиралась сбежать, укрыться… а ещё был жезл. Длинный такой, со светящимся шариком сверху.

Я не сразу сообразила, что разговариваю не с Эветьеном, посвящённым в мои тайны, а с Тисоном, который что-то да подозревает, но, не будучи магом, вряд ли сумеет так быстро всё сложить. Однако Тисон слушал внимательно, не перебивал и не спрашивал, почему я говорю о себе в третьем лице, словно о ком-то постороннем.

– Наверное, надо проверить комнату, поискать следы и вторичное эхо, но… – я беспомощно пожала плечами. – Я не то что не волшебник, я и учиться-то лишь недавно начала.

– Надо, – согласился Тисон и тут же нахмурился с досадой. – Однако других… особых членов свиты императора я не знаю.

И кому из них можно доверять, а кому нет, тоже. Лично я готова поведать правду Тисону, но не людям, в лучшем случае замеченным раз-другой мельком, как служанки Брендетты и Нарциссы. На примере Эветьена, готового скрывать затесавшуюся в чужое тело иномирянку ото всех, включая императора, слишком хорошо видно, что каждый прежде всего играет за себя и свои интересы и уже потом за того, кому служит. Сомневаюсь, что на это решение моего жениха подвигло нежданно-негаданно нагрянувшее большое, чистое и светлое ко мне, такой неотразимой. В личную выгоду верилось как-то скорее.

– Ты была одна?

– Да.

– Видела того, кто стучал?

– Нет. Из-за света нельзя было ничего толком разглядеть. Но когда он уменьшился до размера сферы, то я заметила с другой стороны чей-то силуэт… с палкой в руке.

– Палкой?

– Волшебная палочка? Хотя вряд ли, Эветьен говорил, что ничего подобного здесь нет… да и длинновата она была для палочки-то, – я постаралась как можно точнее вспомнить всё, что отложилось в памяти. – Может, ещё один жезл? Маги же пользуются жезлами?

Тисон покачал головой, и я снова пожалела, на сей раз об отсутствии Эветьена. Приспичило же ему именно сегодня компанию Стефанио составить… или на то расчёт и был? Эветьена нет, некому и место преступления изучить, а к моменту, когда он вернётся, следов уж не останется.

– Я очнулась на полу, в окружении Брендетты, Нарциссы и их назначенных служанок. Дверь была по-прежнему открыта… и Брендетта сказала, что они слышали женский крик из наших покоев, хотя я уверена, что ничего не слышала до отключки. И сама не кричала.

Тисон вновь бросил взгляд через плечо.

Я тоже.

Брендетта мгновенно отвернулась, делая вид, будто не смотрела на нас с любопытством жадным, плохо скрываемым.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Тисон обеспокоенно. – Говоришь, в тебя попал шар…

– Нормально.

– Асфоделия, я не одарён, но даже я понимаю, что после удара очевидно немалым количеством силы едва ли возможно чувствовать себя нормально.

Это и я понимаю. И оттого делалось не по себе.

– Фрайнэ! Фрайнэ! – донёсся из коридора истошный крик, и в гостиную вбежала вторая служанка, Эли вроде, побелевшая