— Как была одета эта женщина, эти двое видели?

— Видели. На ней была черная юбка средней длины, белая рубашка и черная бейсбольная шапочка.

— Кто-нибудь видел, как была одета Инна, когда она в воскресенье выехала из поместья?

— В том-то и дело, что нет. Инна выехала из поместья, никого не предупредив.

— Понятно. Что было дальше с яхтой «Амазонка»?

— Яхта простояла у причала не больше двадцати минут и вскоре после того, как на борт поднялась женщина, отдала швартовы и ушла в океан.

— Кто отдавал швартовы, эти двое видели?

— Видели со спины. Это был загорелый молодой мужчина, голый по пояс, в джинсах, с длинными волосами до плеч. Лицо его они не рассмотрели.

— Лицо и не нужно. Это был Джейсон.

— Я тоже подумал, что это был Джейсон Халлоуэй, шурин Инны. Ведь его яхта называется «Амазонка», так ведь?

— Да. Нет сомнения, что женщина, перешедшая на яхту, — Инна. Ты все сделал на Нантакете?

— Все. Сейчас буду добираться до Нью-Йорка. Когда вылетает твой самолет?

— Через полтора часа.

— Понял. В Нью-Йорке мы будем примерно в одно и то же время. Если приедешь раньше, ключи у портье, бери их и заходи в квартиру.

— Хорошо.

В холл дома номер 21 на Западной Восемьдесят шестой улице Манхэттена, где жил Джон, Молчанов вошел в половине девятого вечера. Портье-латиноамериканец, узнав его, улыбнулся:

— Добрый вечер, сэр.

— Добрый вечер, Мануэль.

— Давно не были у нас.

— Давно, почти год. Как дела?

— Все по-старому. Я работаю, значит, дела идут хорошо.

— Джон дома?

— Его пока нет. Но он просил передать вам ключи. — Мануэль протянул ключи. — Приятного отдыха, сэр.

— Спасибо.

Поднявшись на лифте на пятнадцатый этаж, Молчанов вошел в квартиру. Поставил сумку, снял кроссовки, сунул ноги в шлепанцы. Пройдя в ванную, встал перед зеркалом и снял черные очки.

Синяки под глазами оставались такими же большими. Правда, их цвет слегка изменился, чернота в некоторых местах уступила место лиловым и желтым потекам.

Осторожно отодрал оба пластыря. Увидев, что царапины, которые они прикрывали, зарубцевались, хотел было раздеться и принять душ, но услышал звук ключа в двери. Выйдя из ванной, увидел Джона, только что вошедшего в квартиру.

Поставив на пол два чемодана, Джон сказал:

— Знаешь, синяки потихоньку сходят.

— Но они продержатся еще как минимум неделю.

— Ну и что? Слушай, сейчас я поставлю чемоданы в кладовку, а ты сделаешь нам по скотчу. Как предложение?

— Подходит. Какой тебе?

— Мне лично «стрейт».

Через пару минут, взяв стаканы, в которых виски было смешано с несколькими кубиками льда, они уселись в кресла. Сделав глоток, Джон сказал мечтательно:

— Наконец-то расслабуха… Полная расслабуха… Знаешь, я за эти два дня немного устал.

— Я тоже не в лучшей форме.

— Итак, господа, расслабимся. — Джон сделал еще один глоток. — Что тебе сказала мадам?

— Джон, мадам меня ошарашила.

— В смысле?

— Она абсолютно убеждена, что Стива Халлоуэя убила Инна.

Джон посмотрел стакан на свет. Поболтал темно-желтую жидкость, отпил.

— Любопытно. У нее что, старческий маразм?

— Возможно. Но согласись, Инна многое от нас скрыла.

— Ну и что, что скрыла? Она женщина. Вообще, она всего лишь скрыла, что хочет уйти на материк на яхте со своим шурином. Это не очень хороший поступок, но это не криминал.

— Ты уверен, что она просто хотела уйти на яхте с шурином?

— Что значит — просто? А что она могла сделать еще?

— Она могла крутить роман со своим шурином. Причем очень давно.

Джон поставил стакан на стоящий перед ним журнальный столик.

— Откуда у тебя взялись мысли о романе?

— О романе между Джейсоном и Инной мне сказала ее свекровь, миссис Эвелин Халлоуэй.

Джон надолго задумался. Наконец сказал:

— Она что, считает, Инна изменяла Стиву с Джейсоном?

— Она не только это считает, она в этом убеждена.

— Черт… А ты-то сам что? Ты ей веришь, этой миссис Халлоуэй?

— Еще не знаю. Но у меня на этот счет есть некоторые подозрения.

— Например?

— Например, ты помнишь тот вечер, когда мы с тобой пошли в «Хайдаут»?

— Прекрасно помню.

— И помнишь, как мы перед уходом поужинали в «Ист-Ривер Инн» вместе с Инной?

— Конечно.

— Ты помнишь, какое у нее было во время этого ужина настроение?

— Ну… да. У нее было прекрасное настроение. Она смеялась, шутила. Ну и что?

— А ты помнишь, какое настроение у нее было на следующее утро? Когда мы вернулись из «Хайдаута»?

— Помню. У нее и утром было прекрасное настроение. Но мне показалось, это оттого, что мы вернулись из «Хайдаута» целыми.

— Я тоже сначала так подумал. А сейчас я думаю, у нее было прекрасное настроение по другой причине.

— Да?

— Да. Слушай, ты ведь накоротке с кельнершами из «Ист-Ривер Инн»?

— Конечно. Они все меня отлично знают. А что?

— Ты можешь сейчас позвонить в «Ист-Ривер Инн» и спросить, не останавливался ли там на одну ночь, а именно на ту, когда мы с тобой пошли в «Хайдаут», мужчина? Одинокий мужчина примерно тридцати пяти лет, с длинными волосами?

— Черт… Думаешь, Джейсон Халлоуэй останавливался в ту ночь в «Ист-Ривер Инн»?

— Это только мое предположение. Это было в прошлый вторник. Позвони и спроси, тебе ведь не трудно?

— Не трудно. — Взяв телефон, Джон набрал номер: — Саманта, привет, это Джон Лейтнер. Да все прекрасно. Вообще, я так и думал, что у тебя сегодня ночная смена. Нет, спасибо, номер мне не нужен. Слушай, Саманта, ты могла бы посмотреть, кто останавливался у вас в прошлый вторник? Причем меня интересуют не все, меня интересует только одинокий молодой мужчина, европеец, с длинными волосами. Хорошо, посмотри, я подожду. — Сделал Молчанову многозначительный знак глазами. — Ага, останавливался. Как раз такой, с длинными волосами? Ты молодец. Как он записался? Как-как? Питер Вильямс? Понятно. Подожди секунду… — Уловив знак Молчанова, закрыл мембрану ладонью: — Он записался как Питер Вильямс.

— Скажи своей Саманте, мы сейчас к ней подъедем. Надо точней свериться.