— Хорошо. — Джон убрал ладонь. — Саманта, мы сейчас подъедем к тебе с моим другом. Надо кое-что выяснить. Да, да, да, ты всегда была умницей. Все, обнимаю. — Отключив связь, спросил: — Что значит — точней свериться?

— У меня есть портрет Джейсона, где сходство схвачено очень точно. Я хочу показать его Саманте, чтобы убедиться, что это в самом деле был он.

— Понял. Все, поехали.

Войдя в холл «Ист-Ривер Инн», они подошли к Саманте. Девушка улыбнулась:

— Привет. Я вижу, вы просто без ума от нашей гостиницы.

— Вот именно, без ума. — Джон посмотрел на Молчанова: — Пол, покажи Саманте, что ты хотел.

— Сейчас. — Достав бумажник, Молчанов вытащил сложенный вчетверо рисунок Линды. Развернув, положил перед Самантой: — Вы видели когда-нибудь этого мужчину?

Изучив рисунок, Саманта кивнула:

— Видела. Это тот самый мужчина, который останавливался у нас в прошлый вторник. Мистер Вильямс.

— Какой номер он снял?

— Номер четыреста четырнадцать на четвертом этаже.

— То есть он остановился на том же этаже, где в то время жили мы и мисс Браун? — поинтересовался Джон.

— Да, на том же этаже.

— Он что, сам попросил дать ему этот номер?

— Да, он попросил дать ему обязательно номер на четвертом этаже. Сказал, что он суеверный и любит четвертые этажи.

— В котором примерно часу он появился здесь? — спросил Молчанов.

— Примерно около десяти вечера.

— А когда уехал?

— Он уехал рано, около восьми утра.

— У него был с собой багаж?

— Да нет. Кажется, была небольшая спортивная сумка.

— Как он был одет?

— Очень просто. Джинсовая куртка, тенниска, джинсы.

— Как он расплатился?

— Наличными. Причем ему пришлось заплатить за двое суток, потому что он въехал в неурочное время. Я хотела утром отдать ему остаток, но он только махнул рукой.

— Понятно. — Взяв рисунок, Молчанов сложил его и спрятал в бумажник. — Спасибо, Саманта. Вы нам очень помогли.

Саманта улыбнулась:

— Я рада. Если что надо, всегда обращайтесь.

В квартире Джон подошел к бару. Налив полстакана виски, выпил одним махом. Стукнул кулаком в ладонь:

— Пол… Нет, ну какова… Ты же помнишь, как все было?

— Помню.

— Притворилась, что поддерживает нашу идею пойти в «Хайдаут». Но на самом деле она в тот вечер ждала любовника. Ей, наверное, не терпелось дождаться, когда мы наконец уйдем. Она нас кинула. Кинула, как детей. — Налив себе еще полстакана, Джон добавил туда льда. — Сделать тебе скотч?

— Сделай. Причем такой же, как и себе. И давай сядем, надо поговорить.

— Давай.

После нескольких минут молчания, во время которых оба смаковали напиток, Джон сказал:

— Ясно, она убила мужа. У нее был четкий мотив. Понимаешь, что я имею в виду?

— Прекрасно понимаю. Завещание в пользу Джейсона.

— Черт… Ну и хороши же они — что он, что она. Задумать убийство мужа и брата, все точно рассчитать, хладнокровно убить — и все для того, чтобы получить в свои руки банк. Каково?

— Да, если это так — история мерзкая.

— Если это так… Это так, Пол, нет сомнений. Каким он вообще тебе показался, этот Джейсон?

— Знаешь, как ни странно, он показался мне вполне приличным человеком.

— Они все кажутся приличными. Инна ведь тоже казалась ангелом во плоти. Разве не так?

— Так. Ладно, что теперь об этом говорить? — Молчанов протянул Джону обязательство, выданное ему Эвелин Халлоуэй: — Прочти.

Прочитав обязательство, Джон заметил:

— Серьезная бумага. Правда, без юридического основания.

— Эвелин обещала, что составит официальный договор и пришлет его мне. А также внесет это как пункт в свое завещание — на всякий случай. Кроме того, она уже выдала мне аванс, чек на сто двадцать пять тысяч долларов.

Если ты готов работать по этому обязательству вместе со мной на равных условиях, я тебя приглашаю.

— Конечно, я готов. Меня эта история задела за живое. Если Эвелин Халлоуэй права и Инна в самом деле убила своего мужа, мы с тобой в дерьме. По уши.

— В том-то и дело. Ладно, тогда давай разделим функции. Ты остаешься здесь, чтобы узнать местонахождение Инны, встретиться с ней и поговорить. А я завтра утром вылетаю в Москву, чтобы уточнить там некоторые детали. Если найдешь Инну, ни в чем ее не обвиняй, просто поговори. В этом разговоре может многое проясниться. Как только поговоришь, сразу позвони мне. И мы вместе решим, что делать.

— Договорились. Черт, уже час ночи. Ложимся спать?

— Ложимся. Только я позвоню Оле, предупрежу, чтобы она меня встретила.

Сойдя с самолета компании «Америкэн-Эйрлайнс» в аэропорту Внуково, Молчанов сел в развозящий прибывших автобус.

Пока, трясясь на летном поле, автобус вез его в сторону аэровокзала, он еще раз подумал о неудобстве перемещения из Западного полушария в Восточное. Он вылетел в восемь утра по нью-йоркскому времени, в Нью-Йорке сейчас было пять дня, здесь же его застал второй час ночи.

Над аэропортом стояла густая ночная тьма, моросил мелкий дождь.

Его настроение улучшилось, когда, пройдя все виды контроля, он вышел в зал и увидел в толпе встречающих Олю.

Расталкивая стоящих рядом, она бросилась к нему и повисла на шее, не обращая внимания на возмущенные крики сзади.

— Паша… — услышал он ее шепот. — Пашенька… Наконец-то ты прилетел… Наконец-то…

Они долго стояли, обнявшись, забыв обо всем на свете. Наконец он отстранил ее:

— Как ты?

— Я нормально. А ты?

— Я тоже нормально. Пойдем?

— Пойдем.

Он думал, она не обращает внимания не только на окружающих, но и на его синяки и царапины. И зря, у выхода Оля спросила:

— Паша, что у тебя с лицом?

— Пустяки. Представляешь, спускался по лестнице и грохнулся.

— Нет, у меня просто сил нет. Ладно, пошли на стоянку.

После того как они сели в машину, сказала:

— Я чувствовала, что ты попал в какую-то передрягу. Просто чувствовала. Кто это тебя?

— Моня. — Включив мотор, он взял с места. — И давай так: я сегодня больше не отвечаю ни на какие вопросы. Все вопросы — завтра.

Вопросы начались утром. Не в силах преодолеть разницу в часовых поясах, он проспал до одиннадцати утра.