Несколько месяцев назад я бы здорово повеселилась при виде Его Сиятельства, исполняющего роль горничной, но сейчас было как-то… совершенно все равно. Сильные эмоции выгорели, оставив мне лишь пустую оболочку и опаленные крылья, как у мотылька, полетевшего на пламя.

На корме было сыро и очень ветрено. Тусклое солнце едва пробивалось сквозь плотную пелену туч и совершенно не грело. Серо-стальные бугры волн, увенчанные шапками пены, шли от самого горизонта. Корабль, скрипя и постанывая, взбирался на гребень, а потом, вздымая сонмы брызг, скатывался вниз. «Райанский Волк» шел левым галсом, матросы лазали по мачтам, убирая паруса, а гребцам приходилось изо всех сил налегать на весла, чтобы нас не снесло в открытый океан.

Сапоги скользили по мокрому настилу. Неуклюже расставив ноги, я вцепилась в локоть графа, потом в борт, когда Йарра подвел меня к деревянным обводам.

— Архипелаг Трой, — кивнул Его Сиятельство на прячущийся в туманной дымке берег. — Будем на Церре послезавтра.

Лоб Йарры пересекла хмурая складка. Сонья Каар, Лорд-Протектор Архипелага, входил в число друзей графа и, подозреваю, именно поэтому оказался в опале — князь Луар назначил нового протектора, поручив Его Сиятельству поспособствовать смене власти.

Я представила, как корабли флота окружают Церру, а две тысячи человек подходят к замку лорда Каара. Йарра, скорее всего, постарается обойтись без кровопролития, но согласится ли Сонья добровольно уйти? Не уверена. Его род правил Архипелагом последние триста сорок лет, даже торговое клеймо Трой было нарвалом — символом рода Каар.

…и у Йарры станет еще на одного друга меньше.

— Хочешь осмотреть корабль? — вырвал меня из размышлений голос графа.

Нет. Я в каюту хочу. Я отвыкла от людей, и мне не нравятся любопытные взгляды гребцов и солдат. Отвыкла от Йарры — спокойного, холодного, а не срывающегося по любому поводу и без, и все время жду подвоха. Я даже от открытых пространств отвыкла, и темный угол с одеялом кажутся мне сейчас пределом желаний.

— Как прикажете, господин, — прошептала я.

Йарра прошелся вдоль борта, выстукивая пальцами дробь по борту галеаса.[36]Качки для него будто не существовало.

— А если я прикажу тебе рассказать о Пратче?.. О Меоте. Обо всем, — остро взглянул он на меня.

Зачем? Разве теперь это важно? После стольких дней, когда мы проклинали друг друга? Или он просто хочет узнать, был ли кто-то, кроме Арно?

Я молчала, и граф истолковал паузу превратно.

— Я задал тебе вопрос, Лира!

— Вы снимите поводок, господин? — тихо спросила я, не поднимая глаз. — Я не стану лгать. Если хотите, дам магическую клятву — правды, верности, службы. Чего угодно. Пожалуйста… Тим ни при чем, Ваше Сиятельство…

Ответа графа я не услышала из-за громкого треска и резкого свиста. Повернулась на звук и испуганно вскрикнула, увидев Йарру с занесенной рукой. По его окровавленной ладони сползала черная змея веревки.

Позже я узнала, что от сильного ветра переломился крюйсель-рей. То ли дерево подгнило, то ли руки плотника росли из места, кое леди не следует упоминать, но рея треснула, острый слом перерубил брас, парус перекрутило, а подхваченная порывом веревка, выбив щепу, хлестнула по палубе. Опасности не было: основная сила удара пришлась на настил у мачты, а потом Йарра перехватил линь, не позволив ему коснуться меня. Хотя, даже если б коснулся, я бы отделалась лишь синяком и испугом.

Но тогда мне привиделось, что это не линь, а целый канат, и что Йарра не удержит его. Или не станет удерживать — я ведь больше не доверяла Его Сиятельству.

И потому отпрянула, пытаясь увернуться. Сапоги заскользили, поехали по мокрому настилу, я потеряла равновесие и, хватаясь за воздух, кувырком полетела за борт. Едкая ледяная вода обожгла легкие, ослепила, а холодное течение, огибавшее Архипелаг, стремительно потащило меня ко дну.

Выплыть у меня не было ни единого шанса. Полы плаща задрались, облепили плотным коконом лицо и сведенные судорогой руки. Я барахталась, в панике пыталась одернуть подбитую мехом ткань, добраться до пуговиц, сбросить брыгов плащ, но лишь тратила остатки воздуха. Ребра будто зажало в огромных раскаленных тисках, горло стиснуло удушьем, а перед глазами засияли алые и ярко-фиолетовые пятна.

Мне нельзя умирать!

Если я утону, если тело не найдут, Тиму будет плохо, ведь поводок все еще на моем запястье!

Легкие сжимались, горели, молили о воздухе.

Нельзя поддаваться течению!

С каждым рывком жжение и пульсирующая боль в груди нарастали. Горькая вода по вкусу напоминала кровь — я все-таки глотнула ее. Поперхнулась, закашляла, глотнула еще, попыталась выплюнуть, но она все лилась и лилась в меня, резала горло, желудок, распарывала щеки, распирала изнутри и давила снаружи.

Тим…

Меня закрутило, перевернуло, ударило обо что-то, вышибая остатки сознания, а когда я открыла глаза, мир вокруг стал вязким, как незастывшее желе. Плащ медленно опал, и чернильные складки атласного верха заколыхались у колен. Что-то скользкое коснулось босой ноги, оплело пальцы. Я брезгливо стряхнула не то червя, не то угря, выпустила тучу пузырьков, пытаясь определить, где верх, а где низ. Надеюсь, до корабля меньше двадцати лиг…

Чепец потерялся, и пузырьки, сколько я ни дула, путались в распущенных волосах. Боги, что же делать?! Я беспомощно озиралась по сторонам, но вокруг была лишь черная мгла. Стылая, страшная, шепчущая. Голодная.

— Ваше Сиятельство… — жалобно позвала я, прижимаясь спиной к подводной скале. — Господин!

— Ли-и-ира-а-а… — колыхнулась мгла.

Раду?

— Ли-и-ира-а-а… Малы-ышка-а… — Гулко, тянуще, звеняще.

Впереди мелькнуло что-то светлое. Отчаянно загребая воду, я бросилась к спасительному огоньку.

— Раду! Раду, я здесь!

— Ли-и-ира-а-а…

Голубоватое свечение оказалось искоркой — точно такими же сыпала татуировка графа. Я поймала ее в кулак и довольно улыбнулась.

— Ваше Сиятельство?

Искорка билась, царапалась, как пойманный жук. Даже гореть стала слабее. Опасаясь совсем потушить ее, я разжала пальцы, и она кругами взмыла вверх, ужалила меня в ухо.

— Ай! — прихлопнула я паршивку.

Под ладонью хрустнуло. Пропустив пряди между пальцами, я выудила из волос прозрачно-льдистую лилию со сломанным лепестком. Я застыла, глядя на цветок расширившимися от потрясения глазами.

Не может быть…

— Ли-и-ира-а-а… — тихий голос, переходящий в хрип, раздался совсем рядом. На плечо легла тяжелая рука. — Ты заставила себя ждать…