свиная голова на субботний ужин считалась изысканным лакомством. Присутствие радио и даже телевизора в каждом доме, что стало обычным в Дублине после установки ретрансляторной вышки в Белфасте, здесь казалось бесконечно далеким. Тем не менее он приезжал сюда ради человека, который считал его своим ближайшим другом.

Давным-давно, когда они учились в частной школе, Амброз мечтал, что Джеймс увидит его подлинную суть, примет ее и изменит свой жизненный план в соответствии с этим. Разумеется, в представлении Амброза это означало их совместную жизнь. Но через двадцать пять лет Амброз был вынужден признать, что это была лишь мечта, поскольку высшей и единственной любовью Джеймса был Бог.

Амброз знал, что у него есть выбор: он мог опустить руки и двинуться дальше, радоваться своей приятной и плодотворной жизни, обучая студентов в Тринити-колледже, или продолжать томиться по несбыточному. Дружба была единственным, что Джеймс хотел или мог ему предложить. Но что могло быть мучительнее, чем вовсе не иметь Джеймса в своей жизни?

Конечно, Амброз знал ответ: Джеймс по-своему любил его, и этого было достаточно, поскольку Амброз не мог и помыслить о жизни без него.

29

Мерри проснулась в новой спальне, и у нее заурчало в животе, а сердце забилось быстрее. Сегодня было седьмое ноября, ее день рождения, и мама сшила ей особенное розовое платье, которое она наденет на праздник. Придут ее одноклассники вместе со своими родителями.

Со вчерашнего утра мама заставила их дочиста отскоблить дом и даже вымести пыль под шкафами.

– Никто не назовет О’Рейли неопрятными, – в сотый раз повторила мама. Старший брат Джон сказал, что для папы и мамы это возможность похвастаться своим новым жильем, но даже если он был прав, Мерри была исполнена радостных предчувствий. Были приглашены все ее школьные друзья, кроме Бобби Нойро, которого по какой-то причине никогда не допускали на ферму.

Мерри также знала, что Бриджет О’Мэхони, похожая на маму и на ее сестру Кэти своей бледной кожей и огненно-рыжими волосами, придет в более дорогом платье, скроенном мастерицей, работавшей на портного в Тимолиге. Бриджет происходила из самой богатой семьи в здешних местах, и они жили в доме даже более просторном, чем у отца О’Брайена. Отец ежедневно привозил ее в школу в большом блестящем автомобиле, в то время как остальным ее одноклассникам приходилось добираться пешком по полям, которые во время зимних дождей больше напоминали болото. Мисс Люси всегда заставляла их снимать обувь и ставить на просушку у камина в классной комнате, пока она вела урок. Это было очень заботливо с ее стороны, хотя обычно башмаки заново промокали на обратном пути.

Мерри покрутила пальцами на ногах и снова поразилась тому, что они не превратились в плавники, учитывая, сколько времени они проводили в воде. Иногда лужи, которые она преодолевала, доходили ей где-то между лодыжкой и коленом (она собиралась спросить мисс Люси, как называется эта часть тела). Впрочем, сегодня было сухо, и Мерри собиралась радоваться каждой минуте.

Поскольку наступило воскресенье, ее сестра отправилась на мессу, а потом отец О’Брайен пожелал ей счастливого шестого дня рождения.

Воскресенье было ее вторым любимым днем после понедельников в доме священника. Мерри всю неделю предвкушала этот день, поскольку он был единственным, когда всем детям позволялось играть после ланча. Они играли в ирландский хоккей, стараясь затолкать маленький жесткий мяч между двумя столбиками, установленными папой или Джоном. Иногда они играли в салки или в прятки, где ее всегда находили первой, потому что она не могла удержаться от хихиканья. Сегодня, в день ее рождения, ей разрешили выбирать любые игры.

После мессы, когда семья забралась на повозку, запряженную пони, Мерри решила, что, каким бы красивым ни оказалось платье Бриджет О’Мэхони и сколько бы кружевных нижних юбок она ни носила, она не будет возражать, потому что это ее день рождения, самый ХОРОШИЙ день.

* * *

– Мамочка, ты чудесно выглядишь в этом платье, – восхищенно сказала Мерри, когда ее мать вошла в кухню перед началом празднества. – Правда, папа?

– Ты просто картинка, любимая, – сказал отец и покровительственным жестом положил руку на огромный живот мамы, пока Мерри обозревала яства, выставленные на длинном деревянном столе.

Там были сэндвичи с разной начинкой, запеченный окорок по маминому рецепту, ячменные лепешки, а в центре – праздничный торт с розовой обсыпкой и надписью сверху «С днем рождения, Мерри!».

На другом столе были расставлены кружки, готовые для наполнения из бочки, которую папа привез на повозке несколько дней назад. Отец нечасто ходил в паб, но она слышала его слова о том, что не может быть веселого праздника без кружки стаута для мужчин.

– Готово? – обратилась мама к отцу. Тот послал ей один из своих «секретных» взглядов и кивнул.

– Готово.

– Пришли наши первые гости, – пропела Нора, когда во дворе появилась семья Шихи.

– Тогда начинаем, – пробормотала мама, прикоснувшись к своему выпирающему животу с ребенком, готовым появиться на свет.

* * *

А всего несколько часов спустя Мерри лежала в кровати вместе с Кэти. Обе прятали головы под подушками в безуспешной попытке заглушить звук маминых криков. Сразу после ухода гостей у мамы отошли воды, и отец послал за повитухой. Миссис Моран сразу отогнала членов семьи и помогла маме подняться в ее спальню.

– Мама умрет? – спрашивала Кэти у своих сестер, и Мерри ощущала, как она дрожит всем телом. Все четыре девочки собрались в комнате Мерри и Кэти вместе с маленьким Биллом, потому что там было дальше всего от криков.

– Нет, Кэти, – сказала Элен. – Просто так уж заведено. Когда мама рожала Билла, было то же самое.

– Тогда у меня никогда не будет детей, – заявила Кэти, озвучивая мысли Мерри на эту тему.

– Не беспокойся, – сказала Нора. – Все скоро прекратится, и мы получим чудесного нового братика или сестричку. А мама с папой будут радоваться и улыбаться.

– Что, если что-то пойдет не так?

– Не пойдет, – твердо сказала Элен.

– Мама Орлы умерла, когда рожала ее младшую сестру, – упрямо возразила Кэти.

– Все будет в порядке, – успокоила Элен. – Постарайся уснуть, Кэти.

– Как я могу спать, когда мама так страшно кричит?

– Тогда будем петь гимны, хорошо? Как насчет «Будь моим пас тырем»?

Девочки принялись распевать свои любимые гимны и некоторые «старые песни», которые отец любил исполнять на скрипке воскресными вечерами. Крики продолжались еще долго. Элен и Нора вернулись в свою комнату вместе с Биллом, а Мерри и Кэти урывками дремали до рассвета. На рассвете из родительской комнаты донесся тихий плач.

– Ребенок