Не в пример тому, насколько стерильными оставил Карл места убийства Элизы и Аустрос, его дом оказался кладезем разного рода улик и вещдоков, после которых было практически невозможно исключить его виновность. Было даже необычно заполучить в руки такое изобилие неоспоримых доказательств. Настолько необычно, что это вызывало у Хюльдара беспокойство. Ему пришлось напомнить себе, что молодой человек явно начал масштабную зачистку, в ходе которой уже убрал из дома бóльшую часть предметов интерьера, хотя было не совсем понятно, зачем он это сделал, особенно в свете того, что он не выбросил. Возможно, парень был из тех убийц, которые коллекционировали личные вещи своих жертв в качестве сувениров, напоминавших им о содеянном. Его мотивы, без сомнения, станут яснее, когда он и его друг будут допрошены.

Вчера вечером их отправили каждого в свою камеру, и первое, что сделал утром Хюльдар, – это проверил их состояние.

Карл, как изваяние, застыл в одной позе, уставившись на дверь, слишком потрясенный для того, чтобы подняться на ноги или хоть как-то отреагировать, когда их взгляды встретились в дверном окошке. Он сидел, обхватив голову руками, словно ее мучила боль и череп собирался расколоться на куски.

Его друг Бёркур просто лежал в своей камере и, казалось, спал.

Хюльдар решил при первой же возможности спросить Фрейю, какое поведение являлось более характерным для чистой совести. Это был удобный предлог снова связаться с ней, и только. Относительно же вопроса о совести для него было ясно, что спокойно спящий человек больше похож на невинного.

– Ну что, хорошо выспались?

Самому Хюльдару удалось урвать лишь часа три; он вырубился, едва коснувшись подушки, и спал без сновидений как убитый. Короткого сна было недостаточно, чтобы избавиться от накопленной за последнюю неделю усталости, но все же он чувствовал себя намного свежее.

– Еще бы! – Эртла удовлетворенно потянулась спиной. – Еще какие-нибудь новости? Что дал обыск в доме?

– Вопрос скорее стоит так: чего не дал обыск в доме? Мы нашли телефон, браслет, который носила Аустрос, черновики, которые он использовал для подготовки этих странных сообщений, газеты, из которых он вырезал буквы для посланий, оставленных на местах убийства женщин, нижнее белье Элизы, черный мотоциклетный шлем, перчатки – мы полагаем, что они использовались при убийствах, – и несколько рулонов скотча. Неиспользованного. Что может указывать на то, что жертв должно было быть больше.

Скотч, телефон, шлем и перчатки были найдены рядом с телом в пристроенной к дому кладовке; газеты – в мусорном бачке, который, кстати, уже опорожнялся городскими службами после того, как письма были найдены в домах Элизы и Аустрос. Что было немного странно – ведь, по идее, преступник должен был стремиться избавиться от компрометировавших его бумаг как можно скорее. Но, опять же, что для таких индивидов могло считаться естественным или логичным?

Браслет и листочки с набросками шифровок были найдены в подвале дома, а нижнее белье – в спальне, вместе с рулоном бумажных полотенец и несколькими использованными. По всей видимости, парень мастурбировал над ним. Выходило, что убийства все же были мотивированы сексуальными побуждениями. Извращенными побуждениями.

– А тело в кладовой? – Эртла скривилась: – Это правда, что человек был убит паяльником?

У Хюльдара после трехчасового отдыха не было энергии для описания всех отвратительных подробностей. Он все еще чувствовал смешанный запах мочи, фекалий и жареных мозгов в жаркой, тесной кладовке.

– Да, правда, – коротко ответил он и замолчал, давая понять, что не намерен пускаться в детали.

– Что-нибудь уже известно, почему он убил его? И этих двух женщин тоже? – Эртла скосила на Рикхарда взгляд, и Хюльдар мог поклясться, что в нем мелькнула кокетливая симпатия.

Похоже, день задавался хорошо, однако Хюльдар постарался согнать с лица радостное выражение. Он не мог вести себя, как идиот, – улыбка была совершенно неуместной реакцией на обсуждемый предмет.

– Пока нет, но надеюсь, что это вскоре прояснится. Я думаю, ты будешь со мной на допросе, Рикхард.

А вот улыбка на лице Рикхарда стала еще шире; его, по-видимому, не заботило, что он может выглядеть как псих. Он снова стал похож на прежнего Рикхарда: безупречный, каждый волосок на своем месте, идеально наглаженные стрелки на брюках. С этой улыбкой он мог вполне сойти за манекен в витрине магазина.

– Я готов. Когда начнем?

– Как только явится его адвокат.

Карл выбрал адвоката из списка, который ему показали накануне вечером, перед тем как поместить в камеру. Он ничего не спросил, просто ткнул пальцем в первое попавшееся имя. После этого, уже по пути в камеру, его вырвало. На вопрос, принимает ли он какие-либо лекарства, Карл отрицательно что-то промычал и жестом указал на голову.

Уже в камере, когда у него брали на анализ кровь, его снова вырвало, и он снова молча указал рукой на голову. Медсестра на это лишь пожала плечами, сказав, что температуры у него нет, давление в норме, так что это, вероятно, просто стресс.

– Он хоть адвоката-то приличного выбрал?

Эртла не выглядела ущемленной из-за того, что выбор в этот раз пал на Рикхарда. Тот заслужил это – и поэтому нет оснований для ревности.

– В общем, да, если учитывать его положение. А оно настолько тоскливое, что не имеет большого значения, кто его будет консультировать.

Пообещав Рикхарду дать знать, когда придет время спускаться вниз, в комнату для допросов, Хюльдар вернулся в свой кабинет. Он счел этот знак внимания к своим коллегам достаточным, чтобы показать, что никаких обид или претензий к ним с его стороны нет. А пока ему нужно было сделать два звонка: один – Фрейе, другой – Карлотте.

На разговор с Карлоттой решиться было трудно, но, если он хотел оставить прошлое позади, ему необходимо поставить в этой истории последнюю точку. Чтобы больше не оглядываться назад. Он выучил свой урок – и теперь, до какого бы состояния ни надрался, никогда не спутается с замужней женщиной, не говоря уже о жене своего коллеги.

Старый офисный стул тепло принял Хюльдара в свои объятия. Следователь притащил его с собой, когда перебрался сюда из общего офиса. Другое в кабинете было не столь знакомым: стол, новый компьютер, голые стены, на которые он так еще и не решился ничего повесить – ведь мог вылететь отсюда в момент, завали он расследование. Зато сейчас уже было безопасно оставлять свои следы на этих безжизненных стенах – вряд ли его теперь попрут отсюда. Жаль только, что он не знал, что на них повесить. Может, плакат с рок-музыкантами?

Фрейя ответила после третьего сигнала. Ее голос звучал намного дружелюбнее, чем вчера вечером, когда он постучался к ней с известием об аресте подозреваемого. Хюльдар попросил ее оставить Маргрет у себя на ночь – пока дело полностью не прояснится, менять что-то в отношении места ее пребывания не нужно. Несколько полицейских все еще продолжали поиски человека, которого Маргрет, по ее словам, увидела во дворе. Сам же Хюльдар должен был ехать на место ареста. На этом этапе казалось маловероятным, что мужчина во дворе Фрейи связан с убийствами, но Хюльдар решил на всякий случай оставить двух патрульных на ночь у ее дома.