– Будем садимся, держитесь за что-нибудь! – услышал я голос графини из кабины пилотов. До берега было уже недалеко.

Дымящийся «Викинг» несколько раз чиркнул реданом по воде и, поднимая облака брызг, понесся к берегу, нещадно лязгая и вихляясь из стороны в сторону. Черный дым столбом практически закрыл мне задний обзор. Потом последовало сразу три сильных удара, во время второго из которых я окончательно свалился с сиденья (привязных ремней на нем, что характерно, не было) прямиком на завалившие пол горячие гильзы и, не устояв на ногах, отлетел к стенке кабины, больно ударившись коленкой. Лязг перешел в противный скрежет корежащегося металла. Самолет резко накренило влево. Мы скребли песок (от воды такого звука точно быть не может!) смятым реданом все медленнее и, наконец, остановились. Монотонное, многочасовое гудение оставшихся моторов наконец прекратилось, и по ушам ударила тишина. И сразу же в кабине очень знакомо завоняло гарью и синтетическим бензином.

Я глянул в иллюминатор и понял, что не ошибся – в конце своего финального пробега по мелководью мы таки прилично выскочили носом на береговой песок. Судя по тому, что дюралевый пол отсека подо мной слегка вспучило, редан и днище, похоже, изнахрятило в хлам. А еще в бортовые иллюминаторы было видно, что левое крыло при посадке оказалось снесено напрочь, по самый третий, ближний к фюзеляжу мотор.

– Выходи наружу! – заорал я во всю мощь легких, резонно ожидая взрыва и пожара.

– Слушаюсь! – услышал я бодрый голос графини из пилотской кабины. И опять она жива! Хотя, как я уже успел понять, для того, чтобы гарантированно убить ее, нужно было нечто большее, чем вынужденная посадка, пусть даже самая экстремальная, с сильным ударом о бетонную стенку в самом конце. Тут, как и в случае с Терминаторами, все было не так просто.

Пока я, страдая от многочисленных ушибов, поднимался на ноги и нашаривал валяющийся на полу кабины «ППШ», прошло какое-то время. А войдя в пилотскую кабину, я неожиданно увидел Кату стоящей уже снаружи, на берегу. И, оказывается, она уже успела переодеться в более подходящее к здешнему климату свободное белое платье, замотав голову белым же тонким платком и нацепив на глаза неизвестно откуда появившиеся темные очки пижонского вида. Судя по всему, в ее чемоданчике (который привычно стоял на песке у ее ног) был запрятан изрядный гардероб. Правда, обуви это, похоже, не касалось – туфли на графине были те же самые. И вот как она все успевает?

– Я вас жду! – крикнула она.

– Сей момент! – отозвался я. Вот же идиот – первым делом скомандовал ей выбираться из самолета. А надо было приказать хватать оружие и боеприпасы, а уж потом вылезать наружу. Из-за этого придется самому корячиться.

Спустившись вниз по изрядно покривленной лесенке, я увидел, что внутренности нижнего «этажа» «Викинга» теперь напоминали некий сарай, по прихоти полоумного архитектора зачем-то построенный из авиационного дюраля и чудом переживший тайфун или даже смерч – в темноте громоздились вставшие торчком, изжеванные и открывшиеся от ударов десантные контейнеры (при этом пара притороченных к ним грузовых парашютов открылись и беспорядочно размотались по полу, добавив пейзажу живописности) и хаотически отделившиеся от стен, потолка и пола куски конструктивных элементов. Туда же, в хвост, улетел и спасательный плотик. В итоге, получилось нечто абстрактное, в стиле техно. И, судя по тому, что нос огромного самолета несколько задрался вверх, а в грузовую кабину медленно прибывала морская вода, низ многострадального фюзеляжа треснул или даже переломился где-то посередине. Тем не менее, все оружие и рюкзак я нашел практически на прежних местах. Они сдвинулись не более чем на пару метров – вот что значит предусмотрительность! Как оказалось, левую, переднюю дверь перекосило и заклинило, зато наша находчивая Ката сумела открыть грузолюк на правом борту и, судя по всему, именно через него экстренно эвакуировалась наружу.

Согнувшись под изрядной тяжестью трех стволов, не считая фаустпатрона и рюкзака, я выбрался наружу. Вес оружия, гранат и прочего напомнили мне старую мелкоуголовную поговорку о том, что жадность непременно погубит фраера.

Дорогая графиня, словно некий памятник материнству и плодородию, стояла на невысоком обрыве и как-то слишком иронически смотрела или вдаль, или на меня. Ветер слегка раздувал ее облепившее выпуклый живот полупрозрачное платьице (и опять было четко видно, что на ней нет ни трусов, ни лифчика) и ткань намотанного на восточный манер платка. Невольно вспомнился известный анекдот про цирковой аттракцион – все вокруг в дерьме, а она одна в белом. А из-за чемоданчика было еще и полное ощущение, что Ката приехала сюда на курорт, всего лишь загорать-купаться.

– Вы со всем этим на ближайший восточный базар собрались или снова хотите всерьез воевать? Что-то я здесь противника не вижу! – сказала она. Как мне показалось, в конце произнесенной ей фразы очень не хватало чего-нибудь, вроде подразумевающегося здесь само собой слова «дебил». И, кстати, чуть позже я все-таки осознал, что в отношении оружия и боеприпасов Ката была абсолютно права.

– А почему нет? Все русские знают, что оружия и патронов много не бывает! – браво и почти в стихах отрапортовал я и тут же уточнил: – Да, может, все-таки за консервами вернемся?

Если честно, не хотелось мне в тот момент никуда ходить и что-то еще таскать. Зато было мстительное намерение послать за жратвой Кату. Однако, ощущения, что предстоит обжираться, тоже не было.

– По-моему, не стоит этого делать, – высказалась графиня. – Кое-какая вода и еда у меня найдется. Вы лучше смотрите, ноги по дороге не протяните. Такое ощущение, что вы не подбирали оружие для самообороны, а просто начали хватать все подряд, что под руку подвернется!

Даже если это так, то что из этого? Должен же я хоть что-то поиметь с этого дела?

– Не твое дело, электровафельница ходячая! – повысил я голос. – А чем умничать, лучше забери у меня пару стволов! Это, мать твою, приказ!

И с чего я помянул всуе насчет матери? Наверное, совсем не в духе был. Ведь ее-то мать точно какая-нибудь пробирка или криокамера.

Услышав то, что я сказал, графиня медленно спустилась ко мне, критически обозрела извлеченный мной на свет божий арсенал, потом сняла с меня и повесила себе на плечо «ППШ», а потом взяла еще и фаустпатрон, дав понять, что буквально и дословно выполнила все, что я приказал. Ей велели взять два ствола – она и взяла. Подумав я решил, что не буду приказывать забрать две оставшихся волыны (мало ли что, пусть Ката будет относительно свободна для возможных маневров) и проще тащить остальное самому. Тем более что никто не мог сказать, пригодится ли нам все это здесь вообще, ведь дело явно шло к концу. А вот в моих временах все эти огнестрельные железки стоили очень хороших денег. Хочешь заработать – немного попотей, вроде все по-честному. В конце концов, никто не говорил, что будет легко!

Поправляя набитый патронами и гранатами рюкзак и закинув себе за спину чудноватую FG-42, я посмотрел на медленно разгорающееся (вытекали наружу какие-то остатки бензина) правое крыло «Викинга» и, немного подумав, достал из нагрудного кармана пятнистого мундира свой фальшивый турецкий паспорт на смешную фамилию и швырнул его в огонь. Зачем он мне теперь? Если все пройдет нормально, мне осталось куковать здесь считаные часы. На фига оставлять лишние улики? Был турецкий поданный, и нет больше турецкого поданного. Затем я повесил себе на шею ремень тяжелого «Штурмгевера» (со стороны я, наверное, в тот момент очень напоминал крайнего гитлеровского фольксштурмиста перед последним боем где-нибудь в окруженном со всех сторон Берлине) и дал команду: