— Нет.

— Нет?

— Прости. Пойми меня, пожалуйста. Я только что решила к тебе вернуться, у нас появился взрослый ребенок, которого все считали мертвым, впереди куча проблем, школа, Машкина реакция. Я ведь даже не знаю, полюбит ли он меня… смогу ли стать ему мамой. Дай мне немного продышаться. Я пока не готова к новому штампу, я…

Поднимаю голову, смотрю на бывшего-будущего мужа и все же решаюсь признаться:

— Я не выдержу, если придется пройти через это еще раз. Дай мне чуть-чуть времени, чтобы успокоиться. Я люблю тебя, Машеньку очень люблю, Димку полюблю, чего бы это не стоило, просто оставь мне крошечную свободу. Однажды я решусь.

— Тебе не придется проходить все снова. Я решу эту проблему.

— Как? — хмурюсь.

— Потом увидишь. Все. Спать.

Я получаю — прямо, как Маша — короткий поцелуй в лоб, сверху меня накрывают теплым одеялом. И сон приходит мгновенно, я отключаюсь, едва закрываю глаза. А когда через несколько часов просыпаюсь от жажды, то не вижу рядом Вову и, проходя мимо комнаты, куда мы положили Диму, замираю, увидев темную фигуру Никольского.

Он стоит у постели, смотрит на спящего мальчика, и я бы все отдала, чтобы увидеть его лицо, заглянуть в глаза, но нутром чувствую, что не стоит. Есть вещи, которые нужно переживать в одиночестве. Мне только предстоит узнать и полюбить нового мальчика в нашей настрадавшейся семье, а Вова его уже любил. Не так-то просто осознать, что в жизни снова появился близкий человек. Хоть муж, хоть жена, хоть ребенок.

Я возвращаюсь в постель, прихватив бутылку воды, жадно пью и листаю фотки в смартфоне. Среди них есть те, что Женя снимал на утреннике у Маши. Одну их них обязательно распечатаю и поставлю в ряд рамок на камине, что остались нетронутыми даже после развода.

Это последнее фото семьи Никольских в старом составе.

* * *

Утром я снова просыпаюсь одна, но из приоткрытой двери доносятся звуки телевизора в гостиной. Сумасшедшие недели начинаются! Сейчас мне нужно принять душ, одеться, спуститься вниз и попробовать приготовить завтрак, потому что экономка еще не вышла на работу, а Вова вряд ли заморочился чем-то кулинарным. Интересно, ребенок уже проснулся? Пытаюсь прислушаться к звукам, чтобы определить, что там внизу смотрят, но это безнадежное дело.

Потом поеду к Маше. Нужно рассказать ей о Диме, как-то постараться ее не шокировать. Потом встреча с адвокатом, который будет заниматься всякими юридическими проволочками. Потом придется поехать с Димой по магазинам и купить хотя бы минимальный набор одежды, ибо ту, что собрали наспех в интернате, носить уже нет смысла. А еще ведь надо признаться мальчику, что Вова — его настоящий отец. Правда, это будет уже после теста ДНК… на всякий случай. Тест поможет в суде, если вдруг необходимость возникнет, а еще Вова явно не очень верит Даше. Впрочем, любому, кто сравнит фото Димы и маленького Никольского станет ясно, что конкретно в этом случае винить Иванченко не в чем.

Еще было бы неплохо поработать, потому что меня еще никто не выгонял, и при этом не сдохнуть вечером под елкой. Дурдом!

Снова приходится надеть рубашку Вовы, потому что я как Дима: нормальной одежды нет, свою не забрала. Хотя мне даже идет, я специально выбираю вишневенькую, чтобы получился «тотал лук». Ну… хотя бы сверху.

Внизу застаю интересную картину и замираю, прислушиваясь. Вова и Дима сидят по разные стороны стола, как на переговорах. Ребенок с аппетитом уплетает сырники с джемом, Никольский пьет кофе и задумчиво смотрит на сына. Типично по-мужски изучают друг друга, присматриваются и ведут потрясающий по своей лаконичности диалог.

— А Ксюша кто? Твоя жена?

— Да. А Маша — дочка. Значит, будет твоя младшая сестра.

— А Женя?

— Это няня… нянь… в общем, человек, который присматривает за детьми, пока мы с мамой работаем. Возит их в садик и школу, гуляет с ними и проводит время. Тебе понравится Женя.

— Мне нравится Ксюша.

— Мне тоже.

Не хочу дальше подслушивать, выхожу из-за елки.

— Привет. Только не говори, что ты приготовил с утра сырники.

— Не скажу. Я их заказал, — усмехается Вова. — Но жрать вообще нечего было. Мы проснулись — а в холодильнике только бутылка водки.

— Выкинь ее перед приходом из опеки. Иначе нам не только второго ребенка не разрешат, но и первого отберут.

Впрочем, моя нервозность несколько иррациональна. Вова не сомневается в успехе предприятия, с влиянием его семьи нельзя не считаться. Но мне положено паниковать по статусу и воспитанию. Очень не хочется лишать Диму надежды, когда уже пообещала ему целый новый мир.

— Садись, я на тебя тоже заказал. Вообще я заказал не только на тебя, но и еще человек на десять… так, кнопочка случайно нажалась.

— Вот и хорошо, возьму к Настьке и Машке, они обрадуются. Я поеду сейчас, пока нет пробок, чтобы успеть до прихода адвоката. Вы справитесь без меня?

Они дружно кивают, такие серьезные, как будто я выдала шпионское задание.

— Ну, ладно. Дим, вечером поедем в магазин. Тебе нужна зимняя куртка, нормальные ботинки. И у нас совсем нет игрушек для мальчиков, подумай, что тебе хотелось бы, во что любишь играть.

— Мне ничего не нужно, — огорошивает меня ребенок.

Мы с Вовой растерянно переглядываемся. Нас готовили немного к другому. К адаптации, к агрессии, ко всяким ужасам вроде воровства, попыток побега, манипулированию, да чего я только не начиталась.

— Почему? — спрашиваю я.

Дима мнется, переводит взгляд с меня на Вову, но, видимо, не может придумать, что соврать.

— Валентина Сергеевна сказала, что если я буду выпрашивать подарки, меня вернут домой.

— У вас там Людмила Михайловна случайно не работает? — бурчит Вова.

— Дим, мы тебя не вернем домой, даже если ты будешь что-то просить. Мы не можем тебе купить все, что захочешь, но постараемся выбрать интересные игрушки. К тому же папа… кхм… Вова тоже наверняка мечтает поиграть с радиоуправляемым вертолетом. Я прямо вижу это в его глазах.

— Купи вертоле-е-ет, — кривляется Никольский.

У меня сейчас взорвется голова. Пережить бы первую неделю…

— Я скажу Виктору, чтобы тебя отвез.

Виктор — один из тех водителей и охранников, с которыми мне комфортно. Он новенький, работает всего несколько месяцев, для него я — Ксения, мама Маши, которая часто приезжает, всегда приветлива и которую не обсуждают за спиной в качестве бывшей хозяина. На самом деле Вова сменил почти всю охрану, оставив только начальников, и мне очень стыдно, но я этому рада.

Пока выезжаем из поселка и несемся по трассе к городу, я пытаюсь написать Верке, хотя бы кратко рассказать о том, что у меня происходит. А еще ответить Олегу, который уехал, как только я позвонила Вове, и теперь интересуется, все ли в порядке. Пытаюсь, потому что сеть почти не ловит, и сообщение раз за разом краснеет предупреждающим сигналом «ошибка отправки».