Остров Долменн

Понедельник, 15 июня 1981 г.

Сол просидел в своей крохотной нише более суток, когда вдруг механизмы, скрытые в каменных стенах, заскрежетали и стальные прутья решетки поползли вверх. На мгновение он растерялся.

Его заключение вызывало у него странное чувство спокойствия, словно все сорок предшествовавших лет исчезли и он вернулся к самому важному в своей жизни. Двадцать часов он пролежал в холодной каменной нише, размышляя о жизни и подробно вспоминая вечерние прогулки с Натали возле фермы в Кесарии, залитый солнцем песок и томные зеленые волны Средиземного моря. Он вспоминал их беседы и смех, откровения и опасения, а когда засыпал, его тут же охватывали видения, уносившие туда, где жизнь утверждала себя иначе перед лицом жестокого самоотречения.

Дважды в день охрана просовывала в щель еду, и Сол ел. Низкие пластиковые подносы были наполнены макаронами с консервированным мясом. Пища для космонавтов. Но Сола не удивляла эта ирония судьбы: космический паек подавался в загоне для рабов! Он съедал все, пил воду и возвращался к упражнениям, чтобы не затекали мышцы и не замерзало тело.

Больше всего он тревожился о Натали. Они предвидели многое из того, что им предстояло сделать, до мельчайших подробностей изучили план действий поодиночке, но, когда подошло время расставания, оба почувствовали горький привкус трагического конца.

Сол вспомнил освещенную солнцем спину уходящего в небытие отца и руку Иосифа на его плече.

Лежа в темноте, пропахшей вековым страхом, он размышлял о мужестве. Об африканцах и коренных жителях Америки – индейцах, заточённых в этих же каменных клетках, вдыхавших этот же запах безнадежности и не знавших тогда, что они победят, что их потомки обретут свободу и достоинство, в которых было отказано тем, кто дожидался здесь своей смерти. Он закрыл глаза и тут же увидел вагоны, въезжавшие в Собибур, застывшие, сваленные в кучу трупы, жмущиеся друг к другу тела в поисках тепла, которому неоткуда было взяться. Но за этими телами и укоризненными взглядами он различал молодого сабру, который шел из кибуца на работу в садах или вооружался для ночного патрулирования. В его лице сквозили твердость и уверенность, и он был полон жизни. Собственно, сам факт его существования и был ответом на вопрошающие взгляды мертвецов Собибура, которых партия за партией сваливали в ров в 1944 году…

Сол тревожился за Натали и боялся за себя, как боятся лезвия опасной бритвы, приближающегося к глазам, вкуса холодной стали во рту. Однако ему был знаком этот страх, и он приветствовал его возвращение, позволяя ему проникать в себя, но не желая покоряться. Тысячу раз Сол мысленно повторял все пункты плана, которые ему предстояло выполнить. Анализируя возможные препятствия, он прикидывал различные варианты их устранения. Он размышлял над тем, как поступит Натали, если старуха согласится следовать их плану, и что ей придется делать в более вероятном случае, если Мелани Фуллер начнет вести себя с непредсказуемостью, обусловленной ее безумием. И решил, что все равно будет продолжать, даже если Натали погибнет. И даже если все их планы рухнут, он тоже будет продолжать. Он будет действовать и в том случае, если не останется никакой надежды.

Сол лежал в темной нише на холодном камне и размышлял о жизни и смерти – своей собственной и других людей. Он анализировал все непредвиденные повороты событий, а затем начинал изобретать новые. И все же в тот момент, когда прутья решетки со скрежетом поползли вверх и остальные четверо заключенных зашевелились и начали выбираться из своих камер, Сол Ласки в течение целой минуты, которая, казалось, длилась вечно, не знал, что ему делать.

Он вылез из своей ниши последним и замер. Каменный пол обжег холодом его босые ноги. Марионетка, именуемая Констанцией Сьюэлл, смотрела на него сквозь стальные прутья и спутанные волосы, когда он последовал за остальными к дверному проему, ведущему во тьму.

Тони Хэрод сидел в Игровом зале и из-под опущенных век наблюдал за лицами четверки, ожидающей начала ночного состязания. Лицо Барента выражало спокойствие и удовлетворенность, уголки его рта подрагивали в легкой улыбке. Кеплер, запрокинув голову, хмурился от напряжения. Джимми Уэйн Саттер сидел, наклонившись вперед и положив руки на стол, его морщинистый лоб и верхняя губа были покрыты капельками пота. Вилли так глубоко зарылся в кресло, что свет падал лишь на его лоб, острые скулы и нос. И все же Хэроду казалось, что глаза старика открыты и он не сводит с него своего пристального взгляда.

Сам Хэрод ощущал внутри растущую панику по мере того, как осознавал всю абсурдность своего положения. Он даже не пытался прикоснуться к сознанию еврея, поскольку знал: кто бы им ни руководил, ему не дадут в него войти. Он еще раз окинул взглядом лица присутствующих. Кто в состоянии управлять двумя суррогатами одновременно? Логика подсказывала, что это под силу только Вилли – в его пользу говорили и Способность старика, и цель, которой он руководствовался. Но к чему тогда этот разговор в саду? Хэрод чувствовал растерянность и страх, и его мало утешала мысль, что Мария Чен осталась внизу, спрятав револьвер в катере, ожидающем их у пристани на случай, если возникнет необходимость бегства.

– Черт побери! – вскричал Джозеф Кеплер.

Все четверо открыли глаза и уставились на Хэрода. Вилли подался вперед, лицо его побагровело от ярости.

– Что ты делаешь, Тони? – Затем он окинул ледяным взглядом остальных. – Или это не Тони? Так вот что, по-вашему, честная Игра?

– Постойте! Постойте! – воскликнул Саттер, снова закрывая глаза. – Смотрите! Он убегает. Мы можем… все вместе…

Глаза Барента широко распахнулись, как у хищника, поджидающего в темноте свою жертву.

– Ну, конечно, – тихо промолвил он, сложив руки на груди, – это Ласки, психиатр. Я должен был догадаться. Меня ввело в заблуждение отсутствие бороды. Кто бы там ни додумался до этого, у него скверное чувство юмора.

– Какие, к черту, шутки! – взревел Кеплер, снова зажмуривая глаза. – Ловите его!

Барент покачал головой:

– Джентльмены, по причине непредвиденных обстоятельств сегодняшняя партия откладывается. Я прикажу охране вернуть его.

– Нет! – крикнул Вилли. – Он мой! Барент с улыбкой повернулся к нему:

– Да, он может быть и вашим. Посмотрим. А пока я уже нажал кнопку, оповещающую силы безопасности. Они видели на мониторе начало Игры и знают, кого искать. Вы можете помочь им в этом, герр Борден, только проследите, чтобы психиатр не погиб до допроса.

Вилли издал звук, похожий на рычание, и закрыл глаза. Барент посмотрел на Хэрода с убийственным спокойствием.

Сол вместе с остальными четырьмя суррогатами поднялся по пандусу и очутился в тропической мгле. В ожидании приближающейся грозы воздух был тяжелым и влажным, вспышки молний освещали деревья и пустое пространство к северу от зоны безопасности. Один раз Сол споткнулся и упал на колени, но тут же поспешно поднялся и пошел дальше. На площадке была выложена огромная пентаграмма, остальные суррогаты уже заняли свои места на концах лучей.