– Уходят друзья юности туда, откуда возврата нет. Я тоже, наверное, скоро отправлюсь в последний путь: спать плохо стал, ночами вспоминаю былое и всю свою жизнь, но ни о чём не жалею, кроме отсутствия детей, которых нам не удалось завести с моею женою.

У вас, Иван Петрович, четверо детей, а вы всё жалобитесь на свою судьбу. Надо жить и радоваться этому, а не пенять на Советскую власть, которая пока не даёт вам учительствовать в Вологде. Может вам попытать счастья в другом городе или уехать на село, где никто вас не знает, и учителя в почёте? Что вы, дорогой мой, думаете делать дальше? Неужели так и продолжите свою торговлишку, пока милиция не схватит вас за руку и не осудит за спекуляцию? Кончайте эту торговлю и займитесь делом полезным, я не верю, что в нашей стране, порядочному человеку с высшим образованием не найдётся приличное занятие, несмотря даже на службу у белых, с которой уже прошло десять лет.

– Хочу перебраться поближе к Москве, чтобы заниматься антиквариатом профессионально: не только перепродавать, но и оценивать, проводить экспертизу, составлять каталоги и, возможно, устроиться на работу в Исторический музей штатно, – отвечал Иван Петрович. – Надо только подыскать жильё на всю семью, потом продать дом в Вологде, и осенью перевезти семью, чтобы старшие дети смогли учиться в школе.

– Кажется, я смогу помочь вам, Иван Петрович, в память о моём друге Антоне Казимировиче, – оживился Фёдор Иванович. – У меня есть в Подмосковье родительский дом – сорок вёрст от Москвы, сельцо Деденёво, близ бывшего Влахернского женского монастыря, нынче закрытого. Из Москвы до Дмитрова ходит паровичок по железной дороге три раза в день – так что добираться будет удобно: и вам в Москву, и детям вашим в школу до Дмитрова. В доме моём две комнатки и кухня, но места побольше, чем эта московская квартирка. Там требуется навести порядок и мелкий ремонт кухни, и живите на здоровье без всякой оплаты, только дровами на зиму надо запастись. Если вам интересно моё предложение, то завтра же и поезжайте утром с Савёловского вокзала – ключи от замка у меня на кухне висят, – закончил хозяин и выжидательно посмотрел на Ивана Петровича.

Предложение было неожиданным, исполняло замыслы, и Иван Петрович немедленно согласился.

Утром, взяв ключи, он отправился на вокзал, погрузился на паровик, к полудню сошёл на остановке Влахернская, отыскал дом Фёдора Ивановича и прошёл во двор. Дом, хотя и старый, был ещё крепок и, несмотря на запустение, вполне пригоден для проживания семьи Ивана Петровича.

Пройдя к соседям, Иван Петрович назвался новым жильцом этого дома, вызнал, где живёт плотник, навестил его, показал дом, договорился о ремонте и оплате и вечером возвратился в Москву, обрадовав хозяина дома, что вопрос с жильём улажен.

– Вот и славненько, – сказал Фёдор Иванович, – мне этот дом без надобности – я не продавал его, поскольку это родительский дом, а вам пригодился, так что живите на здоровье и вспоминайте меня-старика добрым словом.

Иван Петрович написал письмо Ане, что подыскал жильё в Подмосковье и в августе повезёт семью на новое место жительства, а сам отправился в Вологду для продажи дома и сбора семейных пожитков.

Дом удалось продать почти сразу: городским властям потребовалось жильё для партийного чиновника, присланного из Москвы, и дом Ивана Петровича оказался подходящим для этих целей. Труднее оказалось со сбором вещей: семья большая, и всяких вещей и хозяйственной утвари за годы проживания накопилось так много, что пришлось забирать лишь самое необходимое, поскольку перевоз вещей на новое место оказывался дороже самой утвари.

Иван Петрович упаковал вещи в тюки, обшил их холстиной, посуду, утварь и свой антиквариат уложил в деревянные ящики, и весь этот груз отправил багажом поезда до Москвы на Ярославский вокзал. Закончив дела, он навестил могилу тестя, вырубил сорняки и крапиву, что успели разрастись за это время, и утром следующего дня выехал в Москву к новому месту своего жительства, надеясь, что сделал правильный выбор, и ему не придётся сожалеть об этом решении.

По приезду в Москву, Иван Петрович две недели занимался обустройством своего жилища, так любезно предоставленного ему Фёдором Ивановичем, а обустроившись, навестил хозяина дома, чтобы поблагодарить и пригласить на новоселье.

Фёдор Иванович немного прихворнул и принял гостя, лёжа на кровати. Благодарность он принял, а от приглашения посетить свой дом и посмотреть, как там обустроено, отказался, сославшись на болезнь.

– Ноги что-то совсем ослабли – еле хожу по дому, поэтому на дальнюю поездку не решаюсь. Вы обустроились, и это славно. Потом привезёте семью и, надеюсь, все вместе навестите старика здесь, на квартирке, что и будет как бы новосельем, – отговорился Фёдор Иванович от приглашения посетить свой же родительский дом.

– Вы-то, Иван Петрович, чем изволите заниматься до своей поездки за семьёй в августе месяце? – спросил вдруг Фёдор Иванович, – неужели продолжите свою торговлишку антиквариатом?

– Пока продолжу, а потом видно будет, – дал уклончивый ответ Иван Петрович. – В Москве мне по справке лишенца прав постоянно проживать нельзя, но приезжать каждый день – такого запрета нет, вот и буду консультировать антикваров и давать заключения на предметы искусства и всякие поделки. Надеюсь немного заработать на этом деле. Есть и у меня несколько безделушек, что хочу выставить на продажу, – глядишь и подкоплю средств на поездку за семьёй и проживание семьи здесь, в Подмосковье. Надо ещё и детей определить в школу, для чего собираюсь посетить школы в Дмитрове и Яхроме, – объяснил Иван Петрович.

– Вот и договоритесь насчёт своего учительства в школе, – посоветовал Фёдор Иванович, – а я дам вам протекцию, как старый большевик, если возникнут трудности. И непременно кончайте свою частную торговлю.

Сталин недавно высказывался в газете «Правда» о советской торговле, и я понял, что все частные лавочки скоро прикроют, оставив только государственные магазины, кооперативную торговлю и колхозные рынки, где крестьянам разрешено продавать продукты и ремесленные поделки. Тогда и вашей торговле, Иван Петрович, придёт конец: бросайте это занятие, вот мой совет, если не хотите потом попасть в беду, – закончил Фёдор Иванович и, кряхтя от натуги, встал с кровати и шаркающей походкой прошёл на кухню, чтобы угостить гостя настоящим чаем.

Однако Иван Петрович не внял совету пожилого революционера и, удачно продав несколько вещиц, решил продолжать поиски и перепродажу антикварных вещей, пока будет возможность – таково свойство торговли: кто однажды занялся торговыми делами и получил от этого выгоду, тот уже