Он подозвал Ану к железному ящику, который стоял в углу.

– Возможно, она почувствовала ту ее часть, что теперь живет во мне? – задумчиво спросила она.

Внутри ящика было мягко, словно устлано перинами. Ян велел положить сферу туда. Ее влияние не проникало через стенки, поэтому, когда крышка захлопнулась, ее можно было безопасно вынести, не рискуя задеть Тьмой каждого встречного.

Покидая сокровищницу, Ян жаловался, что отец непременно его убьет, ведь тот давно был одержим артефактом. О чем он шептал королю, никто не знал, но он погряз в иллюзиях. Ана чувствовала, что под этими словами, Ян ее опять спрашивает, вернется ли она.

Она делала вид, что не замечает.

Глава 97. Сквозняком свистел ветер

Сквозняком свистел ветер, проникая в карету. Ана ехала с железным коробом на коленях. На ней все еще была лишь ночная сорочка с накинутой поверх мантией. У нее замерзли ноги, руки и разум.

Ана хотела представить, как обрадуется Кеннет. Она пыталась представить, что произойдет, когда силы исчезнут. Пыталась обрести образ себя как обычной девушки. Но почему-то казалось, что дальше их ничего не ждет. Мир остановится, завершится. Или оборвется.

Если Тьма скоро покинет ее тело, то Ана сейчас побудет с ней немного. Она сердилась на Тьму, боялась, благодарила, обожала. Хотела избавиться от нее, но и не хотела расставаться. Теперь она прощалась.

* * *

Со слезами на глазах и щемящей нежностью в душе Ана ступила в дом графа. Она разбудила его, ласково погладив по волосам.

– Я нашла то, что вы просили, – прошептала она.

Кеннета охватила радость. Он вскочил с постели, накинул одежду и бросился к ящику. Дрожащими руками он бережно извлек сферу и с жаждой всмотрелся в нее.

– Вы чувствуете ее силу? – спросила Ана, не отрывая взгляда.

– Пульсирующую, – хрипло ответил Кеннет.

Он сел на кровать и, глубоко вздохнув, с облегчением произнес:

– Наконец.

Слезы собрались в его глазах. Ана, присев у его ног, положила руки ему на колени.

– Вы счастливы? – едва слышно спросила она. – Теперь мы можем быть вместе?

– Я совсем не ожидал, что смогу тебя отыскать в этой жизни.

Ана не могла понять, к кому он обращается: к ней или к артефакту.

– Я старался собрать как можно больше твоих осколков, – он улыбнулся, глядя на Ану. – И вот ты передо мной.

Ана ответила ему нежным взглядом.

– Зачем вы меня искали?

– Ты помнишь историю о двух богах, что сошли на землю в споре?

– Бог Света, что любил людей, богиня Тьмы, что презирала.

– Спор давно решен, и им пора вернуться в свое измерение. Тьма одержала верх.

– Вы свяжетесь с богами, и тогда они заберут свои силы? – Ане показалось, что она догадалась.

– Свяжусь, связался. – Он опустился на пол рядом с ней. – Как же я по тебе скучал. И как же я виноват…

– Я не понимаю.

– Богиня Тьмы – это ты. – Он положил руку ей на сердце, другой сжимая сферу. – Ты лишь об этом позабыла.

Ана озадаченно улыбнулась и склонила голову набок. Ее граф говорил какие-то странные вещи. Но выглядел таким счастливым.

– Сейчас все поймешь.

Он подарил ей легкий поцелуй и, разорвав его, сдавил сферу, его рука засветилась. Издав еле слышный звон, сфера пошла трещинами и рассыпалась осколками по полу.

Мир вокруг рухнул в непроницаемую тьму. Ана ослепла, тщетно пытаясь глотнуть воздуха, которого так отчаянно не хватало. Она тянула руки, ища хоть что-то, но вокруг была лишь пустота. Ана скользила, не чувствуя собственного веса. И бесконечное спокойствие накрыло ее пуховым одеялом.

Никаких целей, никаких желаний – лишь ничто, не страшное, но убаюкивающее. Тьма ласкала ее холодными объятиями, шептала слова утешения, пела песни колыбельные. Она могла просто быть, не думая ни о чем. Не было ни трудностей, ни тревог, ни разочарований.

Мир за пределами полон острых углов, яркого света и резких звуков. Там все чужое, причиняющее боль.

Во Тьме она была одна, но не одинока.

Ана глубоко вдохнула. И Кеннет вернулся, и спальня вернулась, и мир вернулся. Но осколки Тьмы продолжали царапать душу.

– Ты вспомнила? – с нетерпением спросил Кеннет.

– Что? – переспросила Ана. – Кажется, Тьма из сферы попала в меня…

Ее переполняла сила, на этот раз более дружелюбная. Она словно плавала внутри, толкая и дразня чувства, но это было даже… забавно. Только куда ей еще больше Тьмы?

Счастье на лице Кеннета сменилось растерянностью, но он все еще ждал ответа. Ана повторила вопрос:

– Что значит, я – богиня Тьмы?

Он перевел взгляд с Аны на осколки, с осколков на Ану.

– Ты разве ничего не помнишь? Я – Свет, я нашел тебя, как обещал.

На лице Аны все еще блуждала недоуменная улыбка.

– Граф, вы в порядке? – спросила она, с искренним беспокойством в голосе.

Граф не был в порядке. Ее ответ пустил дрожь по его телу. Он хватал осколки, раня руки, бормотал о невозможности и об ошибке.

– Ты так меня наказываешь? – прохрипел он. – Я все понимаю, я знаю, я не могу быть без тебя…

Ана протянула руку и коснулась лба Кеннета. Его словно лихорадило: губы побелели, выступил пот.

– Вам стоит отдохнуть, – прошептала она. Ее замешательство переросло в тревогу.

– Нет, сначала надо разобраться. – Кеннет заговорил с большей уверенностью. – То, как много у тебя Тьмы, как ты с ней управляешься, то, что ты можешь ее поглощать, – это не таланты обычного человека. Я уверен, что ты и есть Тьма, которая оставила свою память перед тем, как спуститься к людям. Поэтому считаешь себя Аной, а в прошлом многими другими. Поэтому так естественно пользуешься силой. Она твоя. Всегда была твоей.

– А сфера?

– Я думал, в ней – твоя память. Вспомнив, ты вернешься ко мне.

– Значит, вы – бог Света?

Кеннет кивнул.

– Это бред. Вы бредите.

– Не понимаю, что пошло не так, – растерянно глядя по сторонам, пробормотал он. – Давай немного подождем.

– У меня сегодня свадьба с Яном! Вы обещали, что все станет хорошо, после того как я принесу артефакт! – в голосе Аны прорезались панические нотки. – Может… может, Тьма из сферы с вами что-то сделала?

– Мне проще показать, – махнул рукой Кеннет. – Загляни в мои мысли.

– Вы уверены?

– Не тяни.

Ана послушно запустила лапы Тьмы в голову графа. В этот раз ее не встречали ограничения со всех сторон, вместо этого она погрузилась в безбрежный океан, где не было ни дна, ни горизонта.

Перед ней, словно рой светлячков, проносились жизни. Младенец, делающий свой первый неуверенный шаг.