и к соблюдению ею демократических законов. Все евангельские верующие, а не только пятидесятники, встали перед проблемой осознания себя и своей церкви как части гражданского общества, которое только одно и может являться основой свободного государства. Для многих церковных служителей ответственность церкви за справедливость власти и упрочение свободы в государстве стала такой же естественной, как обычная для протестантов забота об искоренении наркомании, алкоголизма и других пороков общества. В наиболее радикальном виде эту точку зрения выразил в интервью автору пастор пятидесятнической церкви «Спасение» в Брянске Сергей Ганджура. Он полагает, что протестантские митинги и пикеты – это первый шаг России к «оранжевой» революции, которая должна обязательно произойти. Только после демократической смены власти, считает пастор, в стране произойдут изменения к лучшему.

Политическое брожение, охватившее евангельское движение в России, заставило наиболее лояльных власти протестантских лидеров выступать с оправдательными заявлениями. Назначенный в 2005 г. президентом РФ членом первой трети Общественной палаты России епископ Сергей Ряховский, глава Российского объединенного союза христиан веры евангельской (РОСХВЕ), осудил любые проявления политической деятельности, такой, к примеру, как демонстрации верующих из церкви «Эммануил» под руководством пастора Александра Пуршаги под лозунгами, осуждающими мэра Москвы Юрия Лужкова. Более того, РОСХВЕ выступил с осуждением церкви «Посольство Божие» в Украине, которая поддерживала Виктора Ющенко. В одном из интервью епископ Сергей Ряховский попытался восстановить лояльный имидж протестантов перед лицом представителей власти: «Кто-то сознательно подогревает страсти, чтобы противопоставлять протестантизм православию, чтобы сделать протестантов “пятой колонной”, инструментом “оранжевой” революции. И я сказал, что любые подобные провокации обречены на провал, потому что мы, российские протестанты – патриоты своей страны, мы люди, которые особо чтят российскую власть и президента России. И в разгар “оранжевой” революции на Украине я выступил с предостережением и протестантов, и православной церкви, которые позволили втянуть себя в политическую деятельность»[593]. Подчеркивая свою государственническую политическую позицию, Сергей Ряховский объяснял проблемы, возникающие у протестантов в разных регионах России, прежде всего невежеством чиновников. По мнению Ряховского, если органы власти отказываются следовать букве закона и не выделяют землю для общины, то надо прежде всего приложить усилия и перевести взаимоотношения с чиновниками из конфронтации в диалог и не затевать судебных разбирательств[594].

В представлении протестантов разных стран власть существует для того, чтобы обеспечивать свободу вероисповедания, богослужения, осуществления верующими различных конфессий миссионерской и социальной деятельности. В соответствии с этой системой ценностей евангельские группы возлагают на любую власть большие надежды. Сталкиваясь с социальной несправедливостью, с ограничениями, которые чиновники накладывают на их социальные проекты, аренду помещений для богослужений, проповедь и миссию, протестанты первыми ощущают «нецивилизованность» власти, ее неправедность, а значит, необходимость изменить ее природу с умеренно (или жестко) авторитарной на демократическую. Маргинальные для власти требования лидеров протестантского движения становятся важными в силу того, что у евангельских церквей вырабатывается четкое представление о том, как менять власть и в каком направлении. Методисты или лютеране менее активно, а харизматы-пятидесятники более смело и энергично стараются влиять на власть. Даже церковь, состоящая из нескольких тысяч активных баптистов или пятидесятников, но не обладающая поддержкой большей части общества, способствует размыванию авторитарного порядка в процессе неизбежно возникающих социально-политических конфликтов.

Поддерживая демократические инициативы любой власти, протестанты противопоставляют «беззаконным» представителям власти свой собственный идеал государства, в котором политики и чиновники являются, как правило, «спасенными» христианами. Только в этом случае апостольская декларация о молитве за любую власть получает, с точки зрения пятидесятника или баптиста, реальное наполнение. Демократические ценности в ходе социальных конфликтов защищают и традиционные евангельские течения (лютеране, англикане и епископальная церковь, методисты и уэслиане), и новые протестантские направления, и фундаменталистов (баптисты, евангелисты, пресвитериане, пятидесятники), и консерваторов, и либералов (либеральные, прежде всего, в отношении библейских норм)[595].

В одних случаях консерваторы и либералы добиваются защиты прав верующих и прекращения преследования отдельных церквей со стороны властей, в других они занимают «патриотическую», по их мнению, позицию лояльного отношения к тем же властям. Кажущаяся сложность и противоречивость мировоззрения лютеран, баптистов или же пятидесятников заключается в том, что протестанты, как правило, дают демократические ответы на запросы общества, вознося молитвы за «неправедных» чиновников. Для многих протестантов такое поведение является одним из способов выжить в посттоталитарном обществе. Религиозно обоснованная система взглядов позволяет протестантам культивировать в государстве собственное представление о власти, которое, в конце концов, противопоставляется полуавторитарной политике и активно участвует в его демократизации.

С одной стороны, евангельские лидеры равнодушны к какой-либо власти, и даже построение демократического общества, где протестантам живется наиболее комфортно, является чем-то второстепенным по сравнению с их главным аполитичным устремлением к спасению души. С другой стороны, в определенных ситуациях, прежде всего во время гонений, евангельские группы ведут себя иначе. Наряду с проявлением лояльности какому-либо режиму, протестанты активно борются за свои права, становятся активными участниками политических процессов, от выступлений в защиту конституции и демократических законов в России и Белоруссии до стремления влиять на жизнь в стране через верующих политиков в Украине, Латвии, Южной Корее и в Индии. И наконец, именно стремление к «спасению души» становится мировоззренческой основой выступления против политических режимов как таковых, когда под давлением власти, коммунистов, исламистов или же просто националистов осуществление «правильной» христианской жизни оказывается невозможным.

Свой оригинальный образ государства современный протестантизм выразил в целом ряде богословских доктрин, в рамках которых церковь сама частично или полностью отвечает за ту власть, которую, согласно Библии, следует почитать, а иногда и формирует ее сама. Более традиционные церковные движения не высказывают претензий на власть в целом, но заявляют о том, что члены церкви могли бы быть лучшими депутатами и губернаторами. Харизматические движения евангельско-пятидесятнического толка разрабатывают целые теологические учения о том, как протестанты могут сделать ту или иную страну христианской, утвердив там, к примеру, новый евангельский «мировой порядок» (так называется одно из сочинений пастора пятидесятнической церкви «Новое поколение» в Риге Алексея Ледяева), где у власти будут верующие политики. При этом евангелисты и харизматы стремятся отнюдь не к теократии, а к такой демократической системе, в рамках которой христиане смогут добиваться высоких постов в правительстве и парламенте, а также следить за соблюдением норм христианской морали в обществе[596].

Богословские теории протестантов воплощаются на практике, и примеры демократического преобразования общества, в котором значительную роль играют протестанты, отнюдь не единичны. Баптисты и пятидесятники весьма заметны в политической жизни в скандинавских странах, а также в Украине, Латвии и Южной Корее. Протестанты также играют большую роль во многих штатах Индии. Однако в такого рода открытую политическую борьбу включаются уже конкретные