После этого была рассказана знакомая уже нам история о быке.

– Желал бы я найти в поле лорда при встрече его с бешеным быком, – сказал Кредль.

Со своей стороны мы позволяем себе усомниться в том, что едва ли бы мистер Кредль получил часы, даже если бы и исполнилось его желание.

– Так ты видишь, Джонни, – продолжал Кредль, обращаясь к предмету, в разговоре о котором всегда находил особенное удовольствие, – ведь я ни под каким видом не отвечаю за дурное поведение этого человека.

– Разве кто говорит, что ты отвечаешь?

– Нет, никто этого не говорит. Но мне кажется, есть люди, которые так думают. Когда он здесь, я почти не говорю с ней. Она же такая беспечная и ветреная, как и все женщины, берет меня за руку и делает другие подобные вещи, разумеется, это приводит его в бешенство, но клянусь тебе честью, я не думаю, что она замышляет что-нибудь дурное.

– Я тоже не думаю, – сказал Имс.

– Ну, да все равно, замышляет или нет, конечно, я бы от души желал, чтобы она не замышляла.

– А где он теперь?

– Между нами будь сказано, сегодня она ходила отыскивать его. Если он не даст ей денег, она не может оставаться здесь и, по той же причине, не в состоянии будет выехать отсюда. Если я сообщу тебе еще кое-что, ты, вероятно, никому не перескажешь?

– Разумеется, будь уверен.

– Я бы хотел, чтобы никто об этом не знал. Я дал ей в долг семь с половиной фунтов стерлингов. Вот поэтому-то я и не могу расквитаться со старухой Ропер.

– Сам виноват, не на что и жаловаться.

– Ну да, этого я ожидал от тебя. Я всегда говорил тебе, что ты не имеешь понятия о действительном романе. Полюбив женщину, я готов отдать ей фрак со своих плеч.

– Я бы сделал еще лучше, – сказал Джонни. – Я бы отдал ей сердце, вынув его из груди. Для любимой девушки я позволил бы разрубить себя на куски, но не сделал бы этого для женщины, которая замужем.

– Это, друг мой, дело вкуса. Так вот, видишь ли, сегодня она ходила к Люпексу в тот дом, где он работает, там у них происходила страшная сцена. Он хотел лишить себя жизни среди улицы, и она утверждает, что это все происходит от ревности. Подумай, какое время наступило для меня… постоянно, как говорится, стоишь на порохе. Он может прийти сюда каждую минуту. Но клянусь честью, я не могу покинуть ее. Если и я ее брошу, то у нее не будет ни одного друга в мире. А как поживает Л. Д.? Я вот что должен сказать, у тебя будут большие хлопоты с этой божественной Амелией.

– В самом деле?

– Клянусь Юпитером, будут. Но скажи, как проводил ты время с Л. Д.?

– Л. Д. выходит замуж за некоего Адольфа Кросби, – протяжно произнес бедный Джонни. – Пожалуйста, не будем больше говорить о ней.

– Фью-ю-ю! Оттого ты и невесел! Л. Д. выходит замуж за Кросби! Это тот самый, которого недавно сделали секретарем в генеральном комитете. Старый Рэфль, который был там председателем, перешел к нам, ты это знаешь. В генеральном комитете были большие перемены, Кросби получил место секретаря. Он служит счастливо, не правда ли?

– Ничего не знаю о его счастье. Это один из тех людей, которые заставляют ненавидеть себя с первого взгляда. Я имею некоторое предчувствие, что мне придется когда-нибудь поколотить его.

– Тоже и для тебя хорошее времечко. Значит, Амелии теперь нечего и беспокоиться.

– Я тебе вот что скажу, Кодль, я скорее заберусь на крышу и брошусь на мостовую, чем женюсь на Амелии Ропер.

– Говорил ты с ней о чем-нибудь после приезда?

– Ни слова.

– Ну так я тебе прямо скажу, что у тебя будут хлопоты. Амелия и Мэри, то есть мистрис Люпекс, большие друзья в настоящее время, часто рассуждали о тебе. Мери, то есть мистрис Люпекс, все передает мне. Будь осторожен, мой друг.

Имс не имел расположения продолжать этот, разговор и потому молча кончил свой грог. Кредль, чувствуя, что в его делах было нечто такое, чем он мог гордиться, вскоре возвратился к рассказу о своем весьма необыкновенном положении.

– Клянусь Юпитером, я не знаю человека, который бы находился в подобных обстоятельствах, – сказал он. – Она, конечно, рассчитывает на мою защиту, но что могу я сделать?

Наконец Кредль встал и объявил, что должен идти к дамам.

– Она такая нервная, что, если ее никто не занимает, она делается больна.

Имс заявил свое намерение отправиться на диван или в театр или прогуляться по улицам. Улыбки буртон-кресцентских красавиц потеряли для него всю свою прелесть.

– Они будут ждать тебя к чаю, ведь это первый вечер после приезда, – сказал Кредль.

– Могут ждать, сколько им угодно, у меня вовсе нет расположения. Я тебе вот что скажу, Кредль, я оставлю эту квартиру и буду жить сам по себе.

В это время он стоял уже в дверях столовой, но ему не позволено было так легко скрыться из дому. В коридоре стояла Джемима с треугольной записочкой в руке.

– От мисс Амелии, – сказала она. – Мисс Амелия в задней комнате.

Бедный Джонни взял записку и прочитал ее перед фонарем парадного входа:

«Неужели вы не намерены поговорить со мной в день вашего приезда? Не может этого быть, чтобы вы ушли из дому не повидавшись со мной. Я в задней комнате».

Прочитав эти слова, Джонни остановился в коридоре. Джемима, не понимая, почему молодой человек должен колебаться, когда предмет его любви приглашает его на свидание в задней комнате, снова прошептала ему довольно внятно:

– Мисс Амелия там одна, все прочие наверху, в гостиной!

Джонни принужден был снять шляпу и тихим шагом вошел в комнату позади столовой.

Каким образом предстояло ему поступить с неприятелем? Придется ли ему встретиться с Амелией взбешенной или Амелией влюбленной? Она показалась ему суровою и вызывающею на бой, когда он осмелился украдкой взглянуть на нее во время обеда, и теперь он ожидал, что она нападет на него с громкими упреками и угрозами. Но случилось совсем иначе. Когда Джонни вошел в комнату, Амелия, склонясь на каминную полку, стояла к нему спиной и в момент его прихода не сказала ни слова. Джонни пришел на середину комнаты и остановился там, ожидая, когда она заговорит.

– Затворите дверь! – сказала Амелия, взглянув на Джонни через плечо. – Полагаю, вы не захотите, чтобы служанка подслушала ваш разговор.

Джонни затворил дверь, Амелия продолжала стоять к нему спиной, облокотясь на каминную полку.

Казалось, что Джонни ничего не имел сказать, потому что оставался совершенно безмолвным.

– Ну, что же, мистер Имс! – сказала Амелия после продолжительной паузы, снова взглянув на него через плечо.

– Джемима доставила мне вашу записку, и потому я пришел сюда, – сказал Джонни.

– Неужели же мы так должны встретиться! – вскричала она, внезапно повернувшись к нему и отбросив на плечи свои длинные, черные волосы.