– Тру? – нехотя спросил я.

– Он предан Фло, и из-за того, что она любит Герти, он предан и ей тоже. И не давай Герти обдурить себя. Она любит Тру.

– У них забавный способ показать это, учитывая, как они разговаривают друг с другом.

– Ты когда-нибудь ел грецкий орех? Расколи твердую скорлупу и найдешь сладкую, мягкую сердцевину.

Фло мягко окликнула меня:

– Бак, не сыграешь нам мелодию или две на своей гармонике?

– Нет настроения, – сказал я.

– Тогда сказку, – настаивала Эмми.

– Сказку, Бак, – сказал Трумэн Уотерс и поднял свое пиво, словно ободряя.

– Сказку? – спросил я. – Хорошо, будет вам сказка.

– Жили-были четверо Скитальцев.

– Принцесса фей, великан, чародей и проказник, – радостно перечислила Эмми. – И они отправились в путешествие, чтобы убить Черную ведьму.

– Точно, – сказал я. – Долгим и трудным был их путь, и хотя Черная ведьма отправляла им навстречу множество врагов, они до сих пор оставались целы, потому что вместе были непобедимы. Существовавшая между ними магия делала их сильными, и они знали: ничто их не остановит, даже злые силы Черной ведьмы. Они не понимали этого, но в этом была их слабость. Их абсолютная уверенность в себе. А вот Черная ведьма это понимала, понимала, что бесполезно посылать против них армию, и она поняла, что есть другой способ их уничтожить.

Я сделал эффектную паузу, и собравшиеся на палубе речного дома молчали, пока Эмми напряженно не воскликнула:

– Какой способ?

– Она отправила маленькую муху, чтобы та шептала им на ухо, когда они спят. Великану она шептала так: «Ты сильный и не нуждаешься в остальных». Чародею: «Ты умный и не нуждаешься в остальных». А принцессе фей: «Ты волшебная и не нуждаешься в остальных». Но когда муха попыталась нашептать в ухо проказнику, тот хлопнул по ней и убил. На следующее утро великан встал, посмотрел на своих друзей и подумал: «Зачем мне остальные? Я и сам по себе сильный». Чародей открыл глаза и подумал: «Зачем мне остальные? Я и сам по себе умный». А принцесса фей, которая всегда была доброй, проснулась и подумала: «Мое волшебство сильное. Зачем мне остальные?» И только проказник разгадал темный замысел Черной ведьмы. «Друзья! – воскликнул он. – Не поддавайтесь. Единственный способ противостоять злу в этих землях – оставаться вместе». Но шепот маленькой мухи сделал свое дело, и остальные Скитальцы остались глухи к мольбам проказника. Великан сказал: «Я сам убью Черную ведьму. Мне не нужна ваша помощь». Чародей возразил: «Я убью Черную ведьму». Принцесса фей сказала: «Нет, я убью Черную ведьму». Три тщеславных Скитальца смотрели друг на друга с подозрением, а потом и со злостью. Они начали сражаться и в итоге уничтожили друг друга. Выжил только проказник, который грустно стоял в стороне и не мог ничего поделать, чтобы остановить их. Он знал, что ему никогда не убить Черную ведьму самому. До конца своих дней он в одиночестве бродил по свету, проклиная Черную ведьму и оплакивая павших спутников.

Несколько секунд стояла тишина, в которой было слышно только потрескивание костра в обрезанной бочке, а потом Трумэн Уотерс гаркнул:

– Черт, это не счастливая сказка!

– Не все сказки счастливые, – сказал я.

Моя суровая сказка вызвала эффект, на который я надеялся, омрачив праздник на «Сладкой Сью». Герти встала и сказала:

– Нам пора спать. Солнце встает рано, а с ним и голодные люди.

Мы всей толпой вернулись к Герти, и мы с Альбертом, Мозом и Эмми устроились в сарае на ночь. Альберт зажег свечу, и мы уселись на свои койки.

– Ладно, проказник, – сказал Альберт, – расскажи нам все про одноглазого Джека.

Я пересказал нашу случайную встречу на почте и разговор в парке.

Моз показал: «У него в сердце пуля и он до сих пор жив?»

– Он был мертв, – сказал Альберт. – Я мог бы поклясться.

– Только выглядел мертвым. Пуля прошла мимо сердца на полдюйма.

– Он не ненавидит нас, Оди? – спросила Эмми.

– На самом деле он был благодарен, клялся, что мы изменили его жизнь. Но дело вот в чем. Если Джек, который даже не искал нас, нашел, Черная ведьма и ее прихвостень-муж и подавно найдут. Нам надо возвращаться на реку и плыть в Сент-Луис к тете Джулии.

В мерцании свечи я пытался прочесть лица остальных. Когда-то – не так давно – я мог сказать все о каждом из них, лишь взглянув на лицо. Теперь они казались мне незнакомцами, а их мысли загадкой.

– Ну? – сказал я.

– Я остаюсь, – сказал Альберт. – Буду работать на Тру.

Моз кивнул и показал: «Я остаюсь».

Эмми сказала мягко, будто боялась обидеть меня:

– Я тоже хочу остаться, Оди. Мне нравятся Фло и Герти.

– Джек нашел меня, – сказал я. – В городе с миллионом людей Джек нашел меня, а ведь он даже не искал. Брикманы ищут нас, ищут внимательно.

Альберт сказал:

– На следующей неделе мы с Мозом отправимся на «Огне» вниз по Миссисипи. Может, вам с Эмми поплыть с нами? Это убережет нас на какое-то время.

– На время. Но Черная ведьма никогда не отступится. Вы это знаете.

– Я этого не знаю. И ты тоже. Со временем Брикманы забудут о нас.

– Только не Черная ведьма. Она ничего не забывает.

– Ладно, – сказал Альберт. – Ты говорил, у нас демократия. Кто хочет остаться, поднимите руки.

Я знал результат еще до того, как остальные проголосовали, и когда Альберт задул свечку, я не мог заснуть, кипя от негодования.

Я поднялся и вышел из сарая. Я бесцельно бродил по улицам Низины, дома с обеих сторон были темными, витрины пустовали, ночной воздух, горячий и тяжелый, не шевелился. Рубашка прилипла к вспотевшей спине то ли от влажности, то ли от ходьбы, то ли потому, что все внутри меня перепуталось и смешалось. Что-то ужасное затаилось на горизонте, я это видел. Почему же не видели остальные?

И тут до меня дошло. Ужасная правда, которую я не желал видеть. Убийство ДиМарко. Выстрел в Джека. Укус Альберта. Непрекращающееся преследование Брикманов. Все это моих рук дело, моя вина. Это мое проклятие. Теперь я понял, что задолго до того, как Бог Торнадо налетел и убил Кору Фрост, разрушив мир Эмми, этот мстительный дух прицепился ко мне и следовал за мной повсюду. Моя мама умерла. Моего папу убили. Это меня надо винить за все страдания в моей жизни и жизни всех, кто был мне дорог. Только меня. Я с болезненной ясностью увидел, что если останусь с братом, Мозом и Эмми, то в конце концов уничтожу и их. Осознание меня потрясло, и я стоял один, ужасно напуганный, не смея дышать.

Я упал на колени и пытался молиться милосердному Богу, которого призывала принять сестра Ив, отчаянно молился о свободе от этого проклятия, молился о наставлении. Но ощущал только свою отверженность и подавляющую беспомощность. Однако постепенно, пока я стоял на коленях в Западной Низине под яркой луной, на меня снизошло мрачное и холодное осознание. Когда я наконец поднялся с грязной немощеной дороги, я точно знал, что мне делать.