критики, психоанализ приступил к искуплению некоторых из наиболее важных своих предположений. Как и другие способы, одобренные наукой как средство ослабления травматических воспоминаний, метод свободных ассоциаций в безопасной и спокойной обстановке помогает вспомнить травмирующее событие, но мягко — и именно это имеет большое терапевтическое значение для снижения стресса и борьбы с его последствиями.

Лечение ПТСР предполагает разные виды психотерапии, в том числе разнообразные техники релаксации, медитацию, привыкание к травматическому опыту, переосмысление этого опыта в безопасных условиях, повторяющуюся сенсорную стимуляцию и назначение медицинских препаратов. Все эти методы направлены на ослабление травматического воспоминания после его умышленной реактивации.

У пациентов с психозами сочетание медикаментозного лечения с психотерапией эффективнее, чем только прием препаратов. Это объясняется тем, что пациенты приобретают некоторые знания о своей болезни и учатся критически оценивать собственное состояние, в частности подозревать у себя галлюцинации и бред. С практикой пациент может уменьшить или даже блокировать самые навязчивые расстройства, например голоса в голове.

С точки зрения традиционной медицины диалог между пациентом и психотерапевтом является не более чем плацебо. Но он реально повышает эффективность даже методов, в принципе далеких от области символического — вроде мягкой электростимуляции для лечения хронического люмбаго[172].

Любой пациент ощущает разницу между лечением у сочувствующего или равнодушного врача. Триада психоанализа — свободные ассоциации, интерпретация произносимых слов и перенос отношений пациента с врачом — будет влиять на эффективность лечения из-за потребности человека в понимании и утешении. Многие врачи, однако, эту триаду отвергают или вовсе ничего о ней не знают.

Юнг, говоря о психотерапии, использовал метафору хирургии. Возможно, по его мнению, успешное осознание подавленных воспоминаний прижигает и затягивает душевные раны. Но, как и хирурги со скальпелями и марлей, психотерапевты тоже бывают разные. Плохие своим лечением часто наносят пациентам дополнительные шрамы. К тому же очень эмоциональные воспоминания просто так не стираются.

Если продолжить аналогии между далекими друг от друга областями медицины, то можно сказать: психоанализ — это своего рода физиотерапия эмоций, массаж воспоминаний, повышение осознания мыслей и тела, границ собственных возможностей и желаний. Благодаря этому воспоминания перегруппируются и меньше будоражит психику. Как вариант, приведем другую, еще более точную метафору: лечить разговорами — это как осторожно распутывать колтуны в волосах.

Реконсолидация и психотерапия

Молекулярная основа таких поэтично сформулированных терапевтических эффектов, строго говоря, по-прежнему неизвестна. Она могла бы начать выявляться с открытием реконсолидации памяти. Воспоминания, которые уже приобретены и консолидированы, могут измениться, когда их реактивируют, — реконсолидироваться.

Классический эксперимент провел египетско-канадский нейробиолог Карим Надер, проходивший постдокторантуру в лаборатории американского нейробиолога Джозефа Леду в Нью-Йоркском университете.

Зимой 1999 года Надер узнал о некоторых исследованиях 1960-х годов, предполагавших возможность изменить воспоминания путем неких манипуляций при повторной активации. Леду тогда пренебрежительно бросил: «Не тратьте время, это никогда не сработает».

Но еретическая идея не покинула Надера. Он обучал крыс с использованием звукового сигнала, а затем бил их слабым электрическим током. Крысы запомнили, что звук предшествует обездвиживающему разряду. Надер выждал сутки и снова подал звуковой сигнал, но после него последовал не удар током, а инъекция вещества, подавляющего выработку новых белков. Препарат вводили прямо в мозг, в область миндалевидного тела, которая участвует в кодификации страха перед определенными раздражителями. Еще через день и даже через два месяца крысы не замирали, услышав знакомый звук, — они забыли свое отношение к удару током.

Несмотря на значительное первоначальное сопротивление специалистов, феномен реконсолидации памяти воспроизводился множеством разных способов на нескольких видах животных. Исследование принесло Надеру заслуженную известность и должность профессора психологии в канадском Макгиллском университете.

Сегодня мы знаем: воспоминания не закрепляются сразу после их приобретения. Напротив, они становятся податливыми каждый раз, когда их реактивируют — извлекают из памяти. Обновление зависит от тех же механизмов регуляции генов и производства белка, что активируются во время бодрствования при обучении. Каждый раз, когда что-то вспоминается, оно частично реконструируется.

Даже в прочных, старых воспоминаниях, выдержавших испытание временем и считающихся стабильными, может меняться содержание и связанные с ним эмоции. Марк Солмс отметил, что возвращение к старым воспоминаниям может оказать положительное влияние на нашу жизнь, поскольку они постоянно раскрываются заново:

Цель обучения не в том, чтобы вести записи, а в том, чтобы генерировать прогнозы. Успешные прогнозы остаются неявными; только ошибки предсказания («сюрпризы») привлекают сознание. Именно это имел в виду Фрейд, когда заявлял, что «сознание возникает вместо следа памяти». Цель реконсолидации и психотерапии — улучшить прогнозы о том, как удовлетворять наши потребности в окружающем мире.

Сны пересматривают и меняют пережитый опыт, и их можно рассматривать как особенно мощные возможности для реконсолидации воспоминаний.

Но это по-прежнему не может в полной мере объяснить удивительное влияние сна на разум сновидца. Нам предстоит пройти долгий путь. Мы должны понять, как молекулярные и клеточные явления, вызванные сном, связаны со сновидениями как с психологически преобразующим опытом, имеющим большое значение для процесса индивидуализации личности.

На этом пути мы пройдем активное извлечение воспоминаний из бессознательного, повышенное осознание наших собственных инстинктов и импульсов (особенно тех, что противоречат социальным нормам) и лучшее восприятие светотени нашего сознания, которая всегда присутствует, но почти всегда остается незамеченной.

Символы сновидения следует интерпретировать не как что-то единое, а, скорее, как сочетание разных элементов, имеющих огромное разнообразие возможных значений. Они выводятся не только из визуальных взаимосвязей образов, но и (возможно, преимущественно) из множества семантических, синтаксических и фонетических ассоциаций, в том числе внутри и межъязыковой полисемии.

Кодифицированные в этом широком лингвистическом пространстве общие отношения идей и взаимодействий позволяют выстроить автобиографический опыт, сочетать формальное и неформальное образование с целью создать уникальные личности — с оригинальными и искренними точками зрения и реальными перспективами. Ментальное пространство не бесконечно, а просто очень, очень обширно.

Глава 17. Есть ли у снов будущее?

[173]

Народы ведической культуры верят, что Вишну воплотил Вселенную во сне. Они предлагают нам мощную метафору того, что происходит, когда мы видим сон, воображаем себе что-то, планируем и реализуем. Видеть сны — норма жизни и необходимость, но видеть их преднамеренно — это радикальный жизненный выбор.

Его можно реализовывать по-разному в зависимости от цели сновидца — от самого возвышенного поиска цели через мистическую преданность, научные исследования и погружение в бесконечность до сильнейших эмоций внутреннего экстремального спорта. Прорыв к невыразимому свету за знанием — в интенсивном быстром сне, во время безостановочного вращения в суфийском ритуале, под