До тех пор, пока мы не прибыли в Камнор-Плейс и управляющий не отвел нас в приготовленные для нас покои, мистрис Клинкерт тоже не произнесла ни слова о том, что меня так интересовало. Когда мы остались одни, она завела меня в глубокую оконную нишу и поведала то, что уже, видимо, не могла и не хотела скрывать:

— Люди судачат о том, что лорд Роберт приложил руку к этому делу. Но так это или нет — неважно. Королева никогда не выйдет замуж ни за него, ни за кого другого.

— Но она обязана. Королевы не правят сами. Лорд Сесил, другие члены Королевского совета, мой отец — все убеждают ее найти себе супруга, и поскорее.

— Цель брака королевы — рождение наследников, — ответила мистрис Клинкерт, — сыновей, которым можно передать трон. А она не может понести ни сына, ни дочь.

— Почему?

— Потому что она не такая, как другие женщины.

Так вот что имела в виду главная камеристка! Королева чем-то больна, либо имеет увечье, а возможно, на нее наслали порчу, или же она — Боже упаси — несет на себе проклятье. А не путает ли чего мистрис Клинкерт? Ведь мы жили рядом с королевой, одевали и раздевали ее, собирали ее грязное белье, застилали ее кровать… Мы, подобно ее личным докторам, хорошо были осведомлены о состоянии ее здоровья. Поэтому я решилась возразить:

— Ты говоришь, что она не такая, как остальные женщины, однако она имеет регулярные месячные истечения. Мы же видим пятна на ее белье. А раз так, значит, у нее могут быть дети.

Мистрис Клинкерт притянула меня к себе совсем близко, и я почувствовала запах трав, которые она обычно жевала.

— Это не ее кровь, — прошептала она. — Это кровь других женщин.

— Каких женщин?

— Про это знают только ее камеристки.

Значит, королева умело прикидывалась, что к ней приходят месячные, как и ко всем прочим женщинам до тех пор, пока они не выйдут из детородного возраста. Или почти ко всем женщинам.

— А лорд Роберт знает правду? — спросила я, чуть помедлив, когда до меня дошел смысл слов моей осведомительницы.

Мистрис Клинкерт подняла брови и пожала плечами:

— Я знаю только одно: королева не хочет стать женой, над которой насмехаются и которую презирают из-за ее бесплодия. Зная, что, если она выйдет замуж, она не принесет мужу детей, она и не вступает в брак.

— Но ей нужен наследник!

— Со временем она его выберет и назначит.

Сердце мое тревожно забилось после откровений мистрис Клинкерт, но столь же пугающей выглядела и картина, открывшаяся нам из окна нашей комнаты. Во дворе поместья царила неимоверная сутолока и стоял такой шум, что тихий голос камеристки королевы почти потонул в нем.

Во двор со страшным грохотом въезжали повозки, груженные оружием, тяжелыми дубовыми бочонками, упряжью, сундуками и корзинами. Их разгружали солдаты и слуги. Они уносили амуницию и припасы в кладовые, примыкавшие к господскому дому. Вооруженные люди то и дело въезжали и выезжали в ворота, перед шорней толпились солдаты, а стражники бросали кости о стену конюшни. Поместье Камнор напоминало военный лагерь армии в походе.

В то же время до настоящей армейской дисциплины этому «войску» было еще далеко, так как было много криков, суеты и неразберихи. Интересно, кто здесь командовал? Я вспомнила, как Уолтер Деверё сказал, что лорд Роберт собирает войска и готов поднять мятеж. Значит, поэтому королева была так бледна и взволнованна в последние дни? Она боится лорда Роберта и его людей? Она оказалась пешкой в игре своего возлюбленного?

Тогда я обратилась за утешением и успокоением к словам моего отца, сказанным им перед моим отъездом в Камнор-Плейс. Он положил руки мне на плечи, заглянул в глаза, как только он один умел смотреть, и произнес:

— Летиция, что бы ты ни увидела и ни услышала, что бы ни сказал Уолтер Деверё, знай одно: дому Тюдоров ничего не грозит. Слишком многие из нас поддерживают нашу королеву. Престол в безопасности!

Отбросив на время размышления о столь серьезных материях, я с облегчением перешла к тому делу, за которым, собственно, меня сюда и послали от имени королевы. Управляющий проводил мистрис Клинкерт и меня в спальню Эми Дадли. На нашем пути мы прошли несколькими коридорами и поднялись по короткой лестнице. На каждой ее ступеньке с краю лежали цветы, которые уже начали увядать. Я поняла, что мы идем по той самой роковой лестнице, откуда случайно упала Эми или откуда ей помогли упасть, потому я невольно затаила дыхание.

Управляющий распахнул двери опочивальни, и мы вошли внутрь. У дальней стены мы увидели пожилую женщину, которая стояла, сжавшись от страха, словно ее должны были вот-вот ударить.

— Пирто! — обратился к ней управляющий. — Эти дамы прибыли из дворца. Их послала сама королева. Понимаешь, о чем я толкую?

Было странно слышать, что мистрис Клинкерт назвали «дамой». Должно быть, управляющий хотел ей польстить. Или просто принял ее за знатную особу, несмотря на грубую ткань и старомодный фасон ее платья, отсутствие драгоценностей и старинного кроя чепец. Все эти признаки мгновенно подсказали бы опытному царедворцу то скромное место, которое мистрис Клинкерт занимала среди королевских слуг, и указали бы на ее низкое происхождение.

Пожилая женщина поклонилась, но не выпрямилась, а съежилась еще больше.

— Эти дамы прибыли сюда, чтобы забрать кроватный полог. Проследи, чтобы они получили то, что им нужно, — велел ей управляющий, а затем, обращаясь к нам, пояснил: — Это Пирто[123], горничная покойной леди Дадли. Она была очень предана своей госпоже.

Когда управляющий оставил нас, я подошла поближе к широкой и высокой кровати с альковом. Альков включал в себя несколько гобеленов дивной красоты, на которых яркими нитями были вытканы мифологические сцены. Я узнала совращение Леды[124], обнимающихся Венеру и Адониса[125], Психею, склонившуюся над Купидоном[126] с лампой в руке и замершую в созерцании красоты своего возлюбленного. Работа мастериц-ткачих была необыкновенно искусной. Неудивительно, что королева возжелала иметь этот полог для своей новой кровати из драгоценного кедра, что, впрочем, не умаляло бестактности этого ее желания.