Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отец похолодел.
- Так. С записями я разберусь. Сегодня же. А ты немедленно прекрати паниковать и говори по делу, будь добра. Тебя уже уволили?
- Формально я ещё не подписывала никаких бумаг, но думаю, это не за горами.
- Вот и не подписывай. Тебе там нравилось? Возвращайся, как будто ни в чём не бывало, и работай.
- Ты с ума сошёл? – горько усмехнулась Катрин. – И кто мне там теперь будет доверять? Ты сам бы стал доверять такому сотруднику?
- Поработай с людьми. Улыбнись, кому надо, ты умеешь. Где-то выслушай, где-то просто посмотри. Это несложно. Люди имеют свойство забывать то, что уже случилось, и акцентироваться на тех бедах, что есть сейчас.
- Сам выслушай, хорошо? Признай уже, что проект со мной потерпел крах. Всё, точка. Я больше не смогу быть тебе полезной, никогда. Тебе придётся найти другого сотрудника, если тебе так важен свой инженер-водник. И… нового шпиона тоже.
- Катрин, ты не просто инженер-водник, ты моя дочь. Мне очень жаль, что ты сейчас так сильно огорчена и не слышишь меня.
- Так и ты тоже не слышишь меня. Я провалилась, понятно? Теперь я смогу вернуться в эту сферу только под совсем другим именем и на краю света. Где никто не знает ни меня, ни тебя.
- Ты можешь выйти замуж, родить пару детей, и вернуться через несколько лет. Все забудут.
- Интересно, за кого это я могу выйти замуж? – всхлипнула Катрин.
- Мы подумаем. Я, признаться, обходил вниманием это соображение, пока ты с готовностью работала, но ты ведь можешь и не только работать, правда? У меня есть неженатые партнёры, а у некоторых – неженатые сыновья. Я рассмотрю этот вопрос.
- Даже и не думай. Ещё не хватало. Ты испортил мне карьеру, теперь хочешь испортить ещё и всё остальное?
- Почему я испортил тебе карьеру? – нахмурился отец. – Катрин, мы с тобой обсудили всё это, когда ты выпустилась из академии. И ты совершенно не возражала, как мне помнится!
- Ещё бы, что я там понимала-то, когда выпустилась из академии! А ты понимал больше, мог бы подумать, что всё оно закончится в один прекрасный день вот так!
- Могло и не закончиться, - отец оставался невозмутимым. – Катрин, успокойся. Я скажу, чтобы тебе принесли каких-нибудь отваров из целительской аптеки. Поговорим вечером, или даже завтра утром. Я узнаю, что там с камерами, и о твоём замужестве тоже подумаю. В конце концов, у меня должны быть внуки.
- От Франсуа, вероятно, - Катрин подскочила, одним махом снесла отцовскую защиту и выскочила из гостиной.
Она пришла к себе, упала на постель и разрыдалась. О нет, отец – не тот человек, который предложит помощь и поддержку, он просто будет думать, как использовать её дальше в семейных интересах – исходя из текущей ситуации. И чтобы не использовал – нужно просто уйти. Найти в себе смелость и силы. Как Анриетта. Как Жиль. Или… как она сама. Что она за тряпка-то, в конце концов?
Катрин снова собрала в кучу свои три сумки. Вызвала такси. Ей удалось выбраться из дома так, что её увидел только привратник, но ему она показала кулак, как это делал Вьевилль, и на удивление – сработало.
Такси высадило её в таком месте, где никому не придёт в голову искать Катрин де Роган – на площади Революции. Она села на лавку, достала телефон и принялась просматривать объявления о сдаче квартир. Хоть каких-нибудь. Существовала возможность, что отец перекроет ей доступ к находящемуся в семейном банке личному счёту, нужно успевать. Вообще нужно вывести хотя бы часть денег, мало ли, как будет дальше? Но сначала квартира. Слёзы текли и мешали смотреть, но она смотрела, смотрела, смотрела… и ровно ничего не понимала в том, что видела.
Звонок раздался посреди этого всего, и звонил Андре Флери. Катрин вытерла нос и ответила.
* * *
Когда Рыжий вылез из машины и увидел на лавке под фонарём знакомую белокурую голову, дрожащие плечи, связанные в узел ноги и кучу сумок рядом – у него сердце пропустило удар. Да что с ней такое? И с ним что такое? Где она была последние сутки и почему опять сидит на улице с вещами?
Да и площадь Революции – место то ещё, и район так себе. Когда-то двести с лишком лет назад тут стоял дом одного долбанутого мага, которого прибили совершенно правильно, потому что от него было больше вреда, чем пользы, всем, и магам, и простецам. Мага пришибли, хоть и непросто это далось, его дом сожгли, несмотря ни на какие охранные приблуды, да и кончились они, наверное, со смертью-то хозяина. А борцы за правду потом воодушевились и пошли громить магов дальше, и так началась великая революция. Хрен знает, что в том великого, потому что после десяти лет беспорядков пришёл Наполеон и надавал всем по башке, и навёл порядок, даром, что простец. А потом ещё и женился на деве из Фиалочкиных предков, чтобы и вашим, и нашим. И благодаря тому Роганы проболтались наверху ещё лет семьдесят.
А сейчас посреди площади типа памятник – доска на постаменте, на ней написано то самое, что написали разрушители, и так же грамотно. Мол, здесь жил маг-преступник, и ещё хрень какая-то, да ещё и в стихах. А теперь здесь будет площадь с цветочками и можно гулять. Только никто тут ни хрена не гуляет – потому что здесь, как бы сказала Фиалочкина знакомая крутая землеройка, аномалия. Ещё бы – простецы убили мага, и им ничего за это не было. Да было, наверное, каждому, не могло не быть, просто история о таких вещах обычно умалчивает. И уж конечно, никакой магической подсветки такому памятнику не сделали. И цветы тут не растут, сколько ни пытались посадить. Зато – площадь Революции.
И вот в таком охеренном месте сидит на лавке и ревёт Катрин
