В надежде на успех в январе 1916 г. в недрах департамента полиции по распоряжению С. П. Белецкого был подготовлен альбом лиц, уличенных и заподозренных в шпионстве, составленный не только на основе сведений жандармских управлений, но во многом на фотографических и текстовых материалах, предоставленных фронтовыми контрразведками[984]. Однако дальше создания единой фотокартотеки дело слияния жандармских и контрразведывательных структур не зашло.

Параллельно с попыткой получить контроль над контрразведкой, Белецкий начал борьбу за восстановление секретной агентуры в войсках, распущенной Джунковским. Инициатива в данном направлении шла от самих военных. Как и в случае с контрразведкой, процесс был начат руководством Военно-морского флота. На судах Балтийского флота произошли сначала незначительные волнения команд. Крупные волнения случились на линкоре «Гангут». Матрос гвардейского экипажа Петров призывал команду к расправе над начальником штаба командующего флотом Балтийского моря вице-адмиралом Л. Б. Кербером. На крейсере «Рюрик» команда, вызванная для конвоирования арестованных бунтовщиков с «Гангута», хотела силой воспрепятствовать караулу доставить матросов в распоряжение военных властей. По данным руководства Балтийского флота, брожение наблюдалось на всех судах, особенно сильное – на линейных кораблях «Павел I» и «Андрей Первозванный»[985].

В сложившейся ситуации 26 октября 1915 г. новым начальником штаба флота контр-адмиралом Н. М. Григоровым был вызван помощник начальника Кронштадтского ЖУ подполковник В. В. Владимиров. Встреча состоялась 30 октября на линейном корабле «Севастополь». Отмечая строгость офицеров и наличие у многих из них немецких фамилий, Григоров отрицал, что волнения связаны с плохими условиями содержания. Он требовал от Владимирова разобраться в ситуации и навести порядок, прямо заявив, «что если бы для этого потребовалось восстановление практиковавшегося ранее, при адмирале Эссене, способа освещения настроений судовых команд при посредстве осведомителей из числа матросов, то на таковой способ, как единственно могущий вполне раскрыть все то, что творится на кораблях, штаб командующего флотом пойдет с полной готовностью»[986].

Владимиров был вынужден пояснить Григорову, что агентура отменена циркуляром Джунковского и для ее восстановления необходимо соглашение между Морским министерством и МВД. Начальник штаба обещал доложить ситуацию командующему флотом и возбудить ходатайство[987]. Однако начальник Кронштадтского ЖУ полковник В. В. Тржецяк в докладе на имя директора департамента полиции от 2 ноября 1915 г. выступил против восстановления агентуры, несмотря на то, что она могла бы решить проблемы с волнениями на флоте. Полковник апеллировал к тому, что с ее возрождением обострятся отношения жандармерии и военных и, как и раньше, на ЖУ начнет поступать масса нареканий[988]. С другой стороны, такая реакция Тржецяка была связана с тем, что он опасался конфликтовать не с флотом, а с Северным фронтом. Сфера деятельности морского района, где работало Кронштадтское ЖУ, кроме портов Финляндии включала в себя и всю Прибалтику, в которой пересекалась с деятельностью батюшинской контрразведки. Без согласия штаба Северного фронта ввести изменения было невозможно. 2 декабря Белецкий потребовал от Тржецяка «установить строжайшее наблюдение за общением матросов с населением береговой линии»[989].

Однако подполковник Владимиров почувствовал, что руководство политического сыска ждало с нетерпением инициативы, подобной той, которую проявил Григоров, и составил «Доклад о реорганизации розыска на Балтийском флоте». Автор документа пришел к выводу о необходимости организовать внутреннее и внешнее наблюдение на флоте по соглашению между ДП МВД, штабом Северного фронта, штабом командующего флотом Балтийского моря и Главным Морским штабом. Он предлагал передавать все сведения о настроениях на флоте, полученные как ЖУ, так и местными КРО, в департамент полиции для дальнейшей проработки и принятия решений. Организацию секретной агентуры Владимиров хотел поручить лицу, пользующемуся доверием как со стороны департамента, так и со стороны штабов фронта и флота, вероятно подразумевая под таким человеком себя[990].

Контрразведка Северного фронта очень внимательно отслеживала действия жандармерии. На следующий день после конфиденциального разговора с Григоровым Владимиров был вызван в штаб фронта. Беседа произошла 7 ноября. Бонч-Бруевич и Батюшин расспрашивали его о сути разговора с начальником штаба флота, а также о положении с революционной агитацией на флоте[991]. Бонч-Бруевич согласился в целом с выводами Владимирова о причинах и масштабе брожения на флоте, однако наотрез отказался поднимать вопрос об отмене циркуляра 1913 г. и восстановлении жандармской агентуры[992]. Получив рапорт об этом разговоре, Тржецяк немедленно направил его копии Моллову и Белецкому. Руководство сыска решило дождаться официального мнения командования флота, заручиться поддержкой адмиралов.

Командующий флотом Балтийского моря адмирал В. А. Канин обратился 5 декабря 1915 г. с секретным письмом на имя Белецкого. Адмирал писал: «Ввиду беспорядков, недавно имевших место в командах некоторых судов вверенного мне флота, мною было назначено следствие для выяснения виновных и обстоятельств, сопровождавших эти беспорядки. Из рассмотрения представленного мне следственного дела я убедился, что путем официального расследования крайне трудно установить действительных виновников беспорядков и совершенно нельзя определить, явились ли эти беспокойства результатом деятельности тайных береговых, может быть германских, организаций, есть ли такие организации в Гельсингфорсе и Ревеле или же пропаганда шла в самих командах. Для более полного освещения дела я полагаю необходимым установить временно негласный надзор за командой, поручив это жандармскому офицеру, имеющему в этом отношении известный опыт, каким является ротмистр Владимиров»[993].

8 декабря Белецкий поручил вновь назначенному командиру корпуса жандармов графу Татищеву выполнить прошение Канина[994]. По поручению Белецкого «политический» вице-директор департамента И. К. Смирнов разработал письмо на имя начальника Генштаба М. А. Беляева о пересмотре циркуляра Джунковского от 13 марта 1913 г.[995]