ногу, но я не уверена. Все произошло так быстро, что я не успела ничего толком разглядеть. Может быть, лучше вернемся?

— Ладно, потратим еще день, но возвращаемся, ты права. Похоже, что еду мы здесь не раздобудем, а больше нам в этом лесу ничего не нужно.

Не успел я договорить, как по всей округе пронесся душераздирающий вопль, напоминающий звериный рев. Тут же нас любезно окружила стая невесть откуда появившихся человекообразных конструкций. Правда, в родном лесу они все помилее казались. Знакомцы дорогие. Но… нобарганы. Волосатые парни ростом с двух баскетболистов. В тот раз, на берегу, перед злосчастным полетом Дуаре на теле ангана, я еле отбил ее у них. Сейчас, похоже, сделать этого не удалось бы, несмотря на то что приятели не обзавелись ни генеральным штабом, ни складом боеприпасов. У них были те же хлипкие луки, примитивные стрелы и детсадовское оружие, напоминавшее пращу, которое они пока не использовали, надеясь, по-видимому, принести свой сладкий приз в логово не замаранным кровью, с двумя парами глаз, рук и ног, и вообще по возможности — пустить его своим ходом.

Нобарганы подбирались все ближе, но я еще как-то не думал о подарочной упаковке, да и не особенно сладок был. Даже сдаваясь без боя. Чего вообще себе никогда не позволял. Я достал пистолет и нажал на курок, направляя на них губительные лучи. Несколько нобарганов выпали из подлеска мордами вниз, после чего остальные спрятались за деревьями.

— Главное, не дай им схватить меня, — произнесла Дуаре ровным тоном. — Если увидишь, что надежды больше нет, лучше убей меня сам.

— Ножиком? — я пришел в ужас, но представить, что она может попасть в лапы этих тварей, было еще страшнее.

— Чем хочешь, — ответила она очень решительно.

Из-за дерева выпрыгнула скала-нобарган, но я моментом свалил эту альпийскую складчатость выстрелом из пистолета. В тот же миг на мою спину посыпался град камней. Этого и следовало ожидать: лавина, камнепад — последствие моих первых решительных действий. Я уворачивался, как только мог, я продолжал отбиваться. Но в какой-то момент отбился неважно, не в ту сторону, и тут же расплатился за это — был повален чьим-то толковым ударом по затылку… и снова, знаете, звезды да темно-синяя тьма.

Нестерпимая вонь стала общим фоном. Заменила воздух. В этой вони что-то происходило — об меня тушили сигареты, мною вытирались, как бумажным полотенцем в общественном туалете, какую-то мебель в меня кидали, мою кожу кололи, а тело раскачивали… Когда я очнулся окончательно, то понял, что все значительно проще. Толстый лохмач тащит меня на плече, как мешок, а я просто сбиваю частями поникшего тела часть лесного экстерьера, сухостой. Ветки, листы да обломки. Бьюсь о стволы, точно я ему — ракетка для игр и он, понимаете, мною, Карсоном Нейпиром, деревья в лесу считает. Жесткая щетина с подшерстком царапали так, что моя кожа горела. Омерзительный запах исходил и от него, и уже от меня, и кто живопыхал тут духовитей, я уже не рискнул бы заявить.

Я шевельнулся. Он точно ждал — тут же швырнул меня оземь. Обрадовался, что очухался, сам пойду. Со всех сторон сгреблись нобарганы. Надо мною склонились их гнусные рожи, воздух вокруг наполнился смрадом.

Без сомнения, нобарганы были наимерзейшими существами из всех, с которыми я в своей жизни имел дело. По всей видимости, они раздумывали, сделать ли им самый первый микроскопический шаг от стандарта развития обезьяны или погодить. То есть фактически еще и людьми-то не стали. Уже научились передвигаться на двух нижних конечностях, что высвободило им верхние, но не желали в них брать ничего, кроме своих луков да диких дубин. Они обрели речь, но ни черта тебе приятного не говорили. Просто сказать не могли, не извлекалось.

Оглянувшись назад, я ужаснулся, увидев, как другой нобарган волочет за собою Дуаре. Я потянулся было к пистолету, но его не нашел. Ум этих существ оказался настолько ограничен, что им даже не пришло в голову воспользоваться оружием, которое само попало к ним в руки. Сняв с меня меч и пистолет, нобарганы их выкинули. Мило.

Я остался безоружным, но все равно не мог спокойно наблюдать за тем, как страдает Дуаре. Эти твари не успели и глазом моргнуть, как я вскочил и набросился на негодяя, посмевшего так обращаться с дочерью джонга. Никто не мог так с ней обращаться в принципе! Ну, кроме меня!

Я перехватил мохнатую лапу и дернул его на себя. Нет, это не Муско. Тут не то что руку сломать или выбить сустав — надорвать сухожилие было большой производственной проблемой. К моему счастью, хам, никак не ожидавший рывка, перегнулся, считай, пополам, приблизил отвратную рожу к моему лицу и сощурился. Может, решил рассмотреть поближе, что это было такое. В то же мгновение я и нанес ему мощный удар снизу вверх, левою пяткой, прямо в отвислую челюсть. Имени Зога! Он рухнул на землю. Его соплеменники громко заржали, а потом навалились на меня. Они вновь сбили меня с ног и на мне, как это будет сказать симпатичней, принялись оттанцовывать кулаками.

Тот мерзавец, которого я зашиб, присоединился к ним тоже, вымещая на мне свои злость и досаду. Не знаю, что бы со мной стало, если бы в дело не вмешался самый дородный нобарган, огромный, как космический скафандр. Он, с треском сломав ближнее дерево, протиснулся к нам, вислоухий, и громко гаркнул: «Хорош!»

Я был так потрясен, будто встретил говорящую гориллу. Так я еще раз убедился в том, что все человеческие расы на Венере общаются на одном языке. Удивительный факт! Я до сих пор не могу объяснить его. Потом, спустя долгое время, я пытался расспрашивать об этом ученых Амтора, но они просто не понимали сути вопроса, так как даже не представляли себе, что дело может обстоять как-то иначе. Отличия заключались только в количестве слов, употребляемых в обиходе тем или иным народом. А богатство и разнообразие лексикона, в свою очередь, зависели от уровня культуры. Например, язык нобарганов включает в себя минимальный объем багажа на основе пяти глаголов, семи существительных и массы личных и притяжательных местоимений. Но их речь была все же понятна любому жителю Амтора.

Вскоре я узнал, что в роли моего заступника выступил выдающийся нобарган местного племени, заслуженный нобарган Нубола. Выдающимся он был потому, что в куче таких же, как он, голова его выдавалась выше других на два кулака, представляете себе? А заслуженным — потому что еще и служил. Этот