Летчика провели мимо двух хат и ввели в третью, где и находился следователь особого отдела стоявшей тут армии.

Алексей прошел в большую горницу, где сидел лейтенант госбезопасности Листьев, ведущий его дело. На этот раз рядом с ним сидели еще два командира. Майор госбезопасности и политрук ВВС, который смотрел на Алексея с искренним изумлением, буквально до мельчайших подробностей разглядывая его лицо. Почему — Алексей знал прекрасно.

— Расслабься, сержант, пришел ответ из твоего училища… — сказал Листьев.

— Сел? — спросил Никитин у капитана Смолина.

— Сел, выруливает. Я приказал загнать его в капонир Тарасова, пока его нет, там хорошая маскировка, сверху не видно.

— Ну пойдем встречать гостей. Суворов с Тарасовым должны вернуться минут через сорок, пусть пока пообедают у нас в столовой. Там все готово?

При приближении к транспортнику сразу выявились проблемы. Никитин услышал чей-то возмущенный голос с командными интонациями. Обойдя «Дуглас», они вместе с начштаба увидели среди прилетевших командиров генерал-майора, который с возмущением высказывал Запашному, что он не будет ждать какого-то там лейтенанта, пусть даже будущего дважды Героя Советского Союза.

— Товарищ генерал-майор, лейтенант Суворов и комиссар Тарасов скоро вернутся. Был срочный вылет на бомбардировку, а нормального истребительного сопровождения не было. Вот Суворов и вызвался, — спокойно ответил комполка.

— Подполковник, меня не интересует, когда они вернутся, меня интересует, когда мы взлетим! — резко ответил генерал.

— Через час, — таким же спокойным тоном ответил Запашный.

— Через час?!

— А пока прошу в нашу столовую, там уже накрыты столы.

Генерал немного попыхтел, но согласился подождать. Судя по его виду, а именно по животу, только столовая и успокоила его. Было видно, что генерал любил вкусно поесть.

— Похоже, из старых еще, — негромко сказал Смолину подполковник Никитин.

Тарасов не зря послал меня вперед — над местом прорыва барражировали три пары «мессеров». У меня была превосходящая высота, поэтому я, выбрав нужную позицию, попытался атаковать одну из пар или хотя бы связать их боем, но, видимо, предупрежденные по рации другими парами, они ушли из-под атаки и, резко выйдя из пике, бросились наутек. К моему изумлению, остальные две пары последовали за ними.

— Бычок, я Лютик, небо чистое, работайте спокойно, — передал я Тарасову.

— Понял. Жди, мы на подходе.

Я нарезал круги в режиме той же «змейки», ожидая своих и контролируя пространство. Земля в месте прорыва была затянута дымами, и разглядеть там что-либо было не просто сложно, а практически невозможно. Но Тарасов считал по-другому, и СБ начали работу.

Я изредка бросал взгляды вниз: отчетливо были видны взрывы авиабомб и расходящиеся круги ударов, сметавших все на своем пути. Судя по тому, что я смог разглядеть, СБ бомбили позиции артиллерии, так досаждавшей нашим войскам, пытавшимся закрыть место прорыва. И, похоже, не промазали — детонацию боеприпасов и дымы от горящей техники я видел отчетливо. Но и немцы, несмотря на то что их охранение удрало, активно вели огонь, используя все доступные зенитные средства. И не зря — за одной машиной отчетливо потянулся хвост дыма.

Выстроившись, бомбардировщики пошли обратно, я повернул было за ними, охраняя с высоты, когда заметил несколько приближающихся истребителей противника. А посмотрев наверх, обнаружил еще и легкий двойной инверсионный след.

«Пять пар. Действуют уверенно, четко. Засадная группа? На меня? Очень похоже!»

То, что это профи, я видел отчетливо — слишком четко и красиво шли они ко мне, беря в клещи. Этот прием я знал, он назывался «краги». Так действовала группа полковника фон Шредера в Британии. В СССР они тоже отметились в сорок третьем, под Курском, но каких-либо успехов не добились, господство в воздухе уже переходило к нам в руки.

— Бычок, я Лютик, мне наперерез идет десяток «мессеров». Как поняли меня, прием?

— Лютик, уходи. Это приказ.

— Уже нет возможности. Я принимаю бой. Бычок, судя по манере пилотировании, это группа, специально подготовленная для борьбы с асами противника. Уходите спокойно, они вас не тронут, им нужен я.

— Лютик!!! — Что говорил комиссар, я не дослышал, так как, крутнувшись вокруг своей оси, пропустил пару, атаковавшую меня сверху, и бросился на другую, идущую мне наперерез.

— Я вам покажу, уроды, что такое русские асы…

После обеда приглашенные командиры устроились на специальных местах отдыха неподалеку от штаба. Этих мест было два — у стоянки самолетов и у жилых землянок ближе к штабу. Их придумал Суворов, чтобы люди могли спокойно посидеть и поговорить. Представляли они собой обычные беседки со столами и скамейками, обшитые по кругу плетеными ветками, с крышей из масксетей. Что ни говори, а такого, чтобы они пустовали, не было. Да и Никитин частенько пользовался ими, обсуждая с другими командирами что-нибудь за кружкой чая. В общем, идея была хорошая.

— Товарищ подполковник. Вас вызывает к телефону командующий армией, генерал-лейтенант Ефремов, — отвлек их от разговоров дежурный.

— Иду, — встал Запашный. Никитин, а вместе с ним и остальные, включая генерала, поспешили следом. Всем было интересно, зачем вызывает командира простого бомбардировочного полка командующий армией.

— Товарищ генерал-лейтенант, подполковник Запашный у телефона.

— Запашный? Это твой одиночный самолет сопровождал два десятка бомбардировщиков?

— Сопровождал?.. Да, это мой летчик, товарищ генерал-лейтенант, лейтенант Суворов.

— Суворов? Тот самый? Жди своего героя. Представляешь, этот парень, когда их догнали десять немцев, храбро бросился в атаку и сбил СЕМЬ, ты представляешь, подполковник? СЕМЬ немецких истребителей! Остальным таких пинков отвешал, что они, наверное, до Берлина улепетывали в испуге. Так что жди, он к вам полетел. Молодец, что воспитал такого летчика, эх, нам бы их побольше!

— Спасибо, товарищ генерал-лейтенант! Будем ждать!

Договорив с командующим, комполка отдал трубку дежурному и повернулся. Связь с командармом была просто изумительной, без привычных потрескиваний и шорохов, да и мембрана динамика в трубке звучала громко, так что все присутствующие хорошо слышали все, что сказал генерал Ефремов.

Почти немедленно все стали обговаривать только что услышанную новость, при этом бурно жестикулируя.

— Что по общему динамику слышно? — тихо спросил у дежурного Запашный.

— Далеко, товарищ подполковник. Мы не слышим их.

— Черт! Ладно, будем ждать. На всякий случай предупредите медиков, чтобы были наготове.

Переговариваясь, они вернулись в беседку, находившуюся в ста метрах от опушки, продолжая обсуждать услышанное. Семь сбитых в одном бою — такого еще не было ни у нас, ни у немцев. Но теперь есть, причем на глазах большого количества бойцов и командиров, которые видели этот бой, включая и штаб армии с командующим во главе.