Я чуть не выдавил стекло наружу. Эдвард захватил волосы Джу в хвост, слегка запрокинув её голову.

–Мне было очень плохо в тот вечер,– Эдвард выдыхал в лицо моей жене свой рассказ.– Я ненадолго вышел из операционной, когда раздался звонок. Звонок от тебя, Джулия. Уже вскоре я понял, что случай играет со мною злую шутку. Я ничего не мог сказать, только в бессилии шевелил губами. Слышалось какое-то шуршание, видимо, телефон выпал из кармана пижамы, а потом я по звукам понял, что завязалась драка. Твой голос, Джулия, всё твоё существо, взывало к разуму нападавшего. Саня,которого я узнал сразу, не мог оторваться от тебя. Изголодавшийся тигр дорвался до пищи. Мне казалось, что я парю над вами, настолько ясна была для меня картина.

Я подскочил к Джу и выхватил ее из рук отца. Она застыла, безвольно опустив руки и выронив дневник.

Эдвард прошелся по комнате и продолжил:

–Не отталкивай меня, умоляю. Ты же знаешь, как я люблю тебя,– требовал Саня.

Я услышал звук снимаемого с предохранителя пистолета.

–Юлька, ты ведь не сделаешь это!

–Сделаю, Громов! Про могилку за конюшней я тебя уже предупреждала. Но ты не понял с первого раза. Стреляю я так же хорошо, как танцую. А теперь слезь с постели и отойди к дверям.

–Звонок оборвался. Так что Джулия вела себя безупречно, Роберт,– Эдвард направился к дверям, и уже у порога обернулся и добавил,– Я могу поклясться тебе в этом. Били Громова крепко за его проделки перед отъездом. Если бы он спал с Джулией, его прах уже развеяли бы над ла Маншем. Жду вас в гостиной.

–Джу,– я встряхнул жену, словно куклу,– Джу, прости.

–Мне нужно побыть одной,– она отстранилась от меня иустало присела на краешек кровати.

–Но… – я внезапно понял, что она меня сейчас даже не слышит, находясь в своих воспоминаниях.

О, эта поганая ревность. Но отец. Ведь знал и молчал, хотя когда было рассказывать.

–Любимая, всё хорошо? Давай я тебя перенесу в спальню? Ты… ты даже не слышишь меня сейчас.

–Уйди, пожалуйста.

Я расстроено потрепал жену по волосам и вышел из комнаты.

Джулия

Какой-то замкнутый круг! Да еще и Эдвард со своим свидетельством. Дурацкая привычка держать телефон в постели меня подвела. Явно он слышал больше, чем сказал! Потому и огреб Громов по полной, потому и в Москве наши пути разошлись бы по любому. Не нужно мне было Саню уже впутывать ни во что. И тем не менее он вывел меня из-под удара в аэропорту, и в своей квартире. Кстати, в Питере я тоже осталась жива благодаря ему.

Что тут этот писатель написал? Я нагнулась за дневником и, подняв его, раскрыла на первой попавшейся странице. Округлые буквы расплылись, и память услужливо подсунула мнепризнание в любви, которое Саня Громов написал на бумаге. Это было в Солнечном, на заливе. Вволю накупавшись и набегавшись с летающей тарелкой, мы лежали вместе на узеньком полотенце, укрывшись в соснах от посторонних глаз. Мы играли в «чепуху», переписываясь на маленьких бумажках. Я была влюблена и счастлива, оттого что в этот день Саня предложил поехать отдыхать отдельно от всей компании. Это получалось нечасто. Печалило меня только одно. Я до сих пор не могла понять, воспринимает Саня меня всерьёз или нет. Его шутки и уход отразговора выводили меня из равновесия. Сейчас же касаясь его плеча, я наслаждалась нашей близостью и готова была лежать на горячем песке до скончания века. Смеясь, я передала ему очередную записку и получила такую же взамен. Стоило мне ее раскрыть, как сердце перестало биться, в глазах потемнело, весь мир смолк в одно мгновение. Там было всего три слова: «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ». Я не решалась взглянуть на Саню, тогда онперевернул меня на спину и навис сверху, улыбаясь одними глазами. Их взгляд при первой женашей встречи вдохнул в меня однажды чувстволюбви. Небесно-голубого цвета очи нежно и немного по-детски смотрели на меня из-под золотистых ресниц. У меня мелькнула глупая мысль, что я никогда не целовалась ни с кем, а он сейчас, наверное, захочет это сделать и разочаруется в моем неумении.

–Я люблю тебя, Юля,– он медленно приблизился к моему лицу, и его губы приникли к моим одеревеневшим от страха губам.

–Расслабься,– на секунду оторвался от меня Саня и дальше все это происходило как в полусне. Первая моя любовь…

Я открыла последние записи дневника и с облегчением вздохнула. У Громова хватило ума не сознаться впреступлении на бумаге. Лишь помыслы увезти меня в свою маленькую квартиру в Москве и сделать по-настоящему счастливой. Фотографии несколько удивили. Не припомню, чтобы я спала голой в гостиной. И именно это, я так понимаю, зацепило Роберта. Я захлопнула дневник и встала. Какая-то непонятная связь удерживает меня на одной волне с Громовым. Уже и простила я его, и отпустила. Он русский, я – русская. Может и в этом еще дело? Видно, нужно мне еще отмолить грехи бывшего возлюбленного. Роберт? Роберт поймёт и простит, он знает, что для меня существует в этом мире только наша любовь, а Саня… Саня есть и никуда от этого пока не деться.

На Роберта я рассердилась, а потому решила ограничиться запиской, оставленной в холле: «Уехала в церковь и в больницу». Я проверила документы и незаметно выскользнула из дома. На секунду я замерла: парк, который так любила, неожиданно показался мне чужим. Я прислониласьк двери и закрыла глаза, а ведь совсем недавно мы также вышли с Саней из этого дома, чтобы отправиться на поиски Роберта. Я вбежалав гараж, села в свою машину и отправилась в Лондон.

* * *

Роберт

Мы стояли у окна гостиной, когда «бэха» Джу пронеслась по дорожкам парка. Я взглянул на отца, бегом спустился в холл и вернулся с запиской.

–Она вседелает правильно,– Эдвард пробежал глазами по строчкам.– Речь давно не идёт о любви и соперничестве, а лишь о жизни человека. Любит Джулия тебя, но ты сейчас можешь всё разрушить, если неправильно повернёшь ситуацию. Ей нужна твоя молчаливая поддержка, будь рядом и ни во что не вмешивайся. Саню ты сам приблизил. Я просил тебя не брать его на работу. И также, ты виновен в том, что произошло с твоей семьей и друзьями. У Громова осталосьнемноговремени, пусть Джулия проведёт его вместе с ним. Эта та ничтожная малость, которую ты можешь дать своему умирающему приятелю. И запомни, всю жизнь Джулия будет винить себя в том, что произошло, хотя в ответе за все это только ты.

–Она ведь ребёнка ждёт,– я растерялся окончательно.– Ей нельзя волноваться.

–Ты создал все условия для её спокойствия,– не без сарказма заметил отец.

–Поехали в больницу,– я костерил себя последними словами.– Вызови шофёра, пожалуйста. Прихвачу коньяка еще.

Эдвард улыбнулся и взялся за телефон:

–Патрик, приедет Джулия. Оформи для нее разрешение в реанимацию. Я скоро буду.

* * *

Джулия

Я приехала к концу вечерней службы и началу исповеди. Батюшка пообещал на следующий деньпосетитьклинику и соборовать Громова. Отслужив молебен за его здоровье, я села в машину и покатила в больницу. Роберт не звонил мне, и я была за это ему благодарна. Надеюсь, он понял, что перегнул палку со своей ревностью.