–Ты, может быть, начнёшь презирать меня после этого,– я не отводил взгляда,– Но я действительно бессилен в данной ситуации как врач. И есть ещё один момент…

–Продолжай,– сурово потребовала Джулия.

–Экономический,– горько усмехнулся Роберт.– Я правильно понял?

–Да,– кивнул я.– Каждый день обходится невероятно дорого. Не поймите меня превратно, но это тоже нельзя сбрасывать со счетов.

–Сколько у меня на личном счету?– быстро спросила Джулия.

–Я в доле,– поддержал жену Роберт.

–Ребята,– махнул я рукой.– Я буду оплачивать столько сколько нужно, не делайте из меня бесчувственного болвана. Но в тот момент, когда начнутся разрушительные процессы, это уже будет бесполезно. Итак, месяц.

–Если традиционная медицина бессильна,– неожиданно сказал Роберт,– Можно найти другие пути.

–Любимый, ты позволишь мне взяться выхаживать его?– слёзы надежды блеснули в глазах Джулии.

Сын озадаченно взглянул на жену, он явно не совсем это имел в виду, но ради того, чтобы вернуть её расположение и дать шанс другу на жизнь, похоже, был сейчас готов на всё.

–Да, любимая, будь с ним столько сколько нужно.

Я с интересом взглянул на них.

–О чём вы?

–Я докажу тебе, что ты ошибался,– воскликнула Джулия с жаром.– Только дай мне этот месяц!..

* * *

Джулия

На следующий день Саню перевезли в наш дом, переоборудовав комнату, рядом со спальней, в палату по последнему слову техники. Эдвард, наладив приборы и озвучив необходимое лечение, в остальном предоставил мне полную свободу действий. Роберт превратился в образец терпения и кротости. Каждую ночь, засыпая в его объятьях,я ощущала,как он подолгу вглядывается в мое лицо. Утром я вновьуходила к своему пациенту, чтобы полностью раствориться в нём.

Я списывалась с нейрохирургами из России, созванивалась спсковскими знахарями, заказывала у Эдварда ингредиенты для рецептур новых лекарств. Потом, лично готовила отвары, настои, мази, чтобы всё это втирать, вливать и капать человеку, жизнь которого теплиласьтолько благодаря моим усилиям. Вечером меня ненадолго сменяла сиделка, и мы ехали куда-нибудь поужинать, потанцевать или просто провести где-нибудь ночь. Роберт пытался развлечь меня, водил по спектаклям,кино, снимал номера в дорогущих отелях Лондона и его окрестностях. Первые дни он расспрашивал меня о Сане, но я предложила не поднимать эту тему.

Так и повелось: мои утро и день принадлежали теперь безраздельно одному мужчине, а вечер и ночь другому. Я была благодарна Робу, за то, что онвырывал меня из печальной действительности и погружал в мир своей необъятной любви. Словно родник, питал муж меня такими необходимыми силами для борьбы. Я знала, что Роберт от отцавыведывал, что я делаю целыми днями, и воспринимал мой уход за другом, как работу. Ему было очень жаль Саню, Эдвард объяснил и ему, что состояние комы вызвано не последствиями выстрела, а ударом головой при падении. В любой момент может пойти процесс разрушениямозга, если Громов и выживет, то вряд ли это лучший выход для него. Я видела, что Роберт боится за меня, если мои усилия не увенчаются успехом. Помочь он мог мне только морально, поэтому и старался изо всех сил. Мистер Фаррелл каждое утро вместе со мной осматривал пациента. Он изучал результаты исследований, выслушивал мой доклад и весьма скептически относился к развёрнутой деятельности.

И вот отведённый месяц уже был на исходе. Эдвард не приезжалпоследние дни, у него проходила в Лондоне конференция. В тот вечер я, по привычке уже разговаривала с безответным Саней,и втирала ему мазь, приготовленную по своему рецепту. Слёзы наворачивались на глаза со вчерашнего вечера. Я устала вести борьбу со смертью друга один на один, но срок, данный мне Эдвардом, истекал через три дня. Если бы не понимание и молчаливая поддержка Роба, впору было бы застрелиться. Добравшись до пальцев рук Сани, я потянулась за очередной порцией мази и вдруг почувствовала слабое пожатие. Сердце мое на мгновение остановилось, а потом понеслось галопом, когда пожатие повторилось. Я медленно повернулась к Громову и встретилась со взглядом по-детски невинных, голубых глаз. Прижав ладонь друга к щеке, я смотрела на него, не в состояниидаже просто пошевелится. Не было в том взгляде ещёжизненной силы и задора, но то, что Саня меня узнал, сомнений не оставалось.

Джулия

–Санька, солнце…–прошептала я, и слёзы брызнули у меня из глаз.

Громов вновь пошевелил пальцами. Я выудила телефон из кармана и трясущимися руками набрала номер Эдварда.

–Он пришел… В себя… Пальцы… Глаза… –всхлипывала я в трубку.

–Еду,– коротко обронил Эдвард.

Потянулись часы ожидания. Я боялась выйти из комнаты, чтобы не разрушить хрупкое чудо. Роберта дома не было, и на телефон он не отвечал. Саня то засыпал, то снова смотрел на меня. Я рассказывала ему про ощенившуюся суку на конюшне, про новый голливудский фильм, про шторм над ла Маншем. В общем несла всякую охинею, не касаясь личных тем. Но вот внизу хлопнула дверь, и Фаррелл-старший, в сопровождении двух отдаленно известных мне коллег, вбежал в комнату.

–Джулия, что?..–он взглянул на Саню и смолк на полуслове, не поверив своим глазам. Чудо произошло, и это было явно выше его понимания. Я сидела, сжавшись в комок в кресле, не отводя глаз от своего пациента.

–Ты сделала это!–восторженно пробормотал Эдвард.–Ты прирождённый врач, я не ошибся в тебе. Господа, она до конца верила в свою победу!

Я залилась слезами, утирая щеки рукавами халата.

–Ну, успокойся, девочка, успокойся.

Мистер Фаррелл достал свой платок и, вытащив меня из кресла, промокнул мне глаза и нос.

–Эдвард,–всхлипывала я, заикаясь,–Он… будет жить? Вот все мои отчеты…

–Конечно, дорогая,–Эдвард погладил меня по спине,–Посиди с ним ещё немного. Мы ненадолго оставим тебя… Ты хорошо себя чувствуешь?

–Да, да,–поспешно ответила я, испугавшись, что заботливый свекр теперь отстранит меня от дел, отправит в постель, или хуже того, на сохранение. Он уже не раз заводил разговор об этом.

Эдвард с подозрением взглянул на меня, конечно же, угадав ход моих мыслей, но промолчал и вышел из комнаты. Саня, наблюдавший за развернувшейся сценой, облегчённо вздохнул, когда мы снова остались одни. Он силился что-то сказать, но у него не получалось. Я поднесла палец к губам и склонилась над ним.

–Саня, мой хороший,–я старалась говорить как можно спокойнее, но получалось плохо.–Я ждала пока ты придёшь в себя месяц. Теперь всё будет хорошо, только не торопи события. Я прихожу к тебе каждое утро и остаюсь до вечера. Ты скоро совсем поправишься…

Громов обвёл глазами комнату, явно силясь понять, где мы находимся.

–Мы в Фаррелл-Холле,–уточнила я и добавила с надеждой в голосе:–Закрой глаза, если понимаешь меня.