перроне, начала бы искать недостатки и упущения. Ради нее я стараюсь не обращать внимания на мелкие неудобства, если, конечно, они не грозят катастрофой. Будьте добры, передайте мне графин, я угощу всех желающих.

Лумивеста вопросительно взглянула на Березара, и тот удовлетворенно кивнул. Она вручила графин Сильверну и раздала всем стопки.

Сильверн вынул из горлышка хрустальную пробку, и по карете разнесся аромат яблок.

– Брентсидр нового урожая, – сказал он. – Разливаю по капельке.

Он плеснул в стопки немного сидра.

Лумивеста вдохнула резкий запах, вспомнила старинный тост и не удержалась.

– Нутру на пользу… – выпалила она и тут же покраснела от смущения.

Березар захохотал.

– Это я запомню, – сказал он, стараясь не пролить сидр. – А вот вам еще один: Корис да утишит ваши воды. – Он обернулся к Сильверну: – Ваша очередь.

Несколько мгновений Сильверн сидел неподвижно – наверное, мысленно общался со своей консейль, – а потом с театральным придыханием произнес:

– Живительная влага дух укрепляет, возносит его и причащает.

– Что ж, пусть оно так и будет, – кивнул Березар, поднося стопку к губам.

Остальные последовали его примеру.

Карета проехала мимо купы кленов, сияющих алым и золотым.

– Свежий кленовый сироп к Зимнему Солнцестоянию, – мечтательно прошептал Березар.

– Если вы не сможете приехать, я вам привезу, – икнув, пообещала Лумивеста.

– Значит, вы намерены вернуться, миледи? – спросил Сильверн и, не дожидаясь ее ответа, добавил: – Это хорошо. Это правильно.

Меланхолия Березара развеялась.

– Я буду очень рад, Лумивеста. И приглашаю вас – вас обоих – на мою первую церемонию причастия.

– Я обязательно приеду, – сказала Лумивеста.

– А поскольку до Солнцестояния я служу миледи, – сказал Сильверн, – то, разумеется, приеду вместе с ней, во исполнение своих обязанностей.

Лумивеста снова икнула. Она прекрасно понимала, что имеет в виду Сильверн: типичная для палиона фраза означала, что он подтверждает взятие на себя четко определенных обязанностей, а не дает клятву верности Лумивесте как коронессе или как… В общем, именно это он и сказал. Но… Варис упоминал, что усадьбу Странжа увозят с собой, а еще говорил, что за ее пределами люди становятся хуже. Внезапно она ощутила приступ тоски, как будто что-то изливалось из сердца, оставляя пустоту внутри. Ей захотелось вернуться в усадьбу, снять дорожную одежду, встать под горячие струи душа и ждать… ждать чего-то…

Она моргнула, отгоняя странные мысли, и посмотрела на своих спутников. Они понимающе глядели на нее. Они знают, подумала Лумивеста. Они чувствуют то же самое. Наверное, они просто ждали, когда это случится с ней.

– Насколько я понимаю, в капелле Скороби есть где поселить гостей – без роскоши, но со всеми удобствами. Мой предшественник, Водоскольн, говорил, что таковы правила гостеприимства. Надеюсь, вы знаете, что я буду рад вашему приезду в любое удобное для вас время.

– Березар, я приехал бы к вам погостить, даже если бы пришлось спать под кустом, – улыбнулся Сильверн. – И вы сделали бы то же самое для каждого из нас. А весомость вашего чина облечет вас сама, со временем.

– Гм, вот я говорил Лумивесте, что мы не превращаем прощания в церемонию, – сказал Березар, – а сам тут же вытащил Книгу-колоду.

– Чем очень обрадовал Эдею, – сказал Сильверн. – Честное слово.

– Кстати, вы правы, чин подождет, – кивнул Березар. – Пожалуй, в поезде лучше не обращаться ко мне формально. И даже по имени не стоит.

– Люди удивятся, если мы будем звать вас «Эй, ты!».

– Зовите меня просто – Коваль. В конце концов, это правда.

– И меня тоже не стоит называть коронессой, – сказала Лумивеста, удивляясь, что ей раньше это не пришло в голову; в общем-то, понятно почему – она всегда ездила в Листурель одна. – А мое имя не на слуху. Мало кто из жителей моего короната знает, как меня зовут, я для них просто «миледи коронесса».

– Я, пожалуй, останусь палионом Сильверном, – подумав, заявил Сильверн. – Это отвлечет внимание окружающих от вас обоих. К тому же на свое собственное имя я всегда откликнусь.

На станции Шора выгрузила багаж, вежливо отказалась от предложенного Лумивестой кларидора и отвела Березара за угол.

– Пойдемте, – сказал Сильверн. – Очевидно, у них дела. Березар найдет нас на перроне.

И правда, Березар с рассеянным видом появился на перроне за несколько миним до прихода поезда. Они вошли в спальный вагон.

– Березару не нужно отдельное купе, он выходит раньше, поэтому я отнесу его вещи к себе, – сказал Сильверн Лумивесте. – Так что встретимся за ужином?

Лумивеста согласно кивнула, проводила их взглядом и, дождавшись, когда Сильверн с Березаром войдут в свое купе, открыла соседнюю дверь.

Купе было небольшим, в несколько шагов длиной; за узенькой дверью в углу скрывался – от кого? – туалет; большое удобное кресло в торце купе раскладывалось в достаточно удобную кровать; на стенке висел наколенный столик.

На кресле лежал зеленый плед в золотистую полоску, отороченный атласной лентой. Лумивеста села и завернулась в него. За окном мелькали дома, крытые соломой или кровельной дранкой, за каменными заборами и яркими клумбами во дворах. На веревках сушилось белье. На горизонте виднелись почти неподвижные холмы, ярко-зеленые, с темными пятнами лесов. Солнце отражалось в какой-то реке – кажется, это был Скиб, – и поверхность воды сверкала серебром.

Совсем скоро покажутся холмы со знакомыми названиями, и реки, вкус которых Лумивеста помнила, и высокие горы. Дом. Может быть, тогда все станет понятнее. Если уже не стало.

Она проснулась от стука в дверь купе.

– Лумивеста? – окликнул голос Сильверна.

– Да?

– До остановки Березара осталось два часа. Вы не желаете отужинать?

– Ох, конечно. Я сейчас…

– Не торопитесь. Мы ждем вас в вагоне-ресторане.

Лумивеста прошла в крошечную туалетную комнату, широко раскрыла глаза перед зеркалом. Неужели она так плохо выглядит? Или тут освещение плохое? Она ополоснула лицо, причесалась, и это отчасти помогло. Повесив на плечо черную ташку от Айвори, Лумивеста вышла в коридор и только тогда сообразила, что на сумке красуется геральдический герб короната. Что ж, если кто-нибудь его узнает, то ничего не поделаешь.

Березар и Сильверн беседовали, сидя за столиком друг против друга. Они не стали переодеваться к ужину; впрочем, никто из посетителей ресторана не щеголял элегантными нарядами. Разумеется, все устали после праздников. А вот перед Равноденствием все старались выглядеть изысканно.

Лумивеста села за столик. Березар взял откупоренную бутылку, налил Лумивесте вина – красного, терпкого, но, в общем, приятного и достаточно крепкого, чтобы перебить вкус железопутейных яств.

За ужином они почти не разговаривали. Несколько раз Лумивеста хотела что-то обсудить, но не решалась затрагивать эти темы при посторонних. Состав пронесся мимо пожара –