Уже тогда Хенрик поразился своему открытию. А вскоре оттуда, именно оттуда — ибо теперь на колоколенке церкви были видны облачка порохового дыма и слышны далёкие раскаты выстрелов, начали стрелять по отряду Ларссона, а также по берегу. Нигде не было спасения! За короткое время на берегу было убито три и ранено два человека, да и оба раненых быстро истекли кровью, а глаза их остекленели. Причём Нюландер заметил, что невидимые стрелки ещё и выбирают своих жертв — стреляя по наиболее пышно одетым шведам. Поэтому сразу погибло два офицера и заведовавший сбором налогов чиновник, а его подчинённый и купец из Ревеля умерли позже.

И вообще, думал Хенрик, отчего вдруг эзельцы взялись сопротивляться? Им разве не всё равно, кому платить налоги? Они вообще не должны были озаботиться сменой власти. Или курляндцы всё-таки не ушли с острова? А предпочли дать бой? Но тогда это уже знак от Яна-Казимира шведскому канцлеру, рассуждал Нюландер. Он использует своего вассала, чтобы показать свою решительность. Что это значит? Сговор с Москвой? Ведь этим славянам выгодно ослабить королевство.

Так Хенрик думал ещё до того, как авангард их отряда разметало взрывом.

— Курляндцы — адово племя! Смерть им! — рычали солдаты вокруг капитана.

И вновь, как тогда на берегу, вокруг офицера стали падать люди, сбитые с ног тяжёлыми пулями. А когда прямо перед ним кувыркнулся в изумрудную траву капрал Йоханссон, обдав Хенрика горячей кровью, он остановился, выронив протазан. Один из солдат толкнул его в плечо, но капитан этого не заметил. Он смотрел на капрала, открывающего в безмолвном крике рот, словно выловленная рыба. Его глаза были полны боли и смертельной тоски. Для Нюландера разом исчезли все звуки, а время остановилось. Он, словно зачарованный, смотрел на своего капрала-земляка и на его отвратительную рану в боку, откуда хлестала чёрная кровь. Ещё несколько мгновений, и всё было кончено.

Хенрик посмотрел туда, куда спешили его солдаты, — но на месте гибели авангарда уже было пусто. Враг исчез, презрев дальнейшую схватку, в которой у них не было ни единого шанса. Ведь курляндцев было только пятеро! Всего лишь пятеро. Хенрик неуклюже привалился на траву и пытался осмыслить происходящее. Всё, что случилось с момента их высадки на берег, было каким-то неправильным. До сих пор у Нюландера не было такого чувства собственного бессилия. Оно появилось внезапно и не отпускало капитана.

На плечо Хенрика вдруг опустилась чья-то тяжёлая рука. Подошедший майор Хелльмюрс осведомился у сидевшего на траве капитана:

— Вы ранены, Хенрик?

— Нет, господин майор, — бесстрастно ответил Нюландер. — Я не ранен.

— А, это Йоханссон, ваш земляк, — сочувственным тоном проговорил Карл, увидев убитого капрала. — Я отправил гонца к галерам, сотня солдат восполнит наши потери, — сообщил он офицеру, похлопав его по плечу в знак солидарности. — Необходимо жестоко наказать чёртовых курляндцев.

— Не поможет нам эта сотня, — еле слышно сказал Хенрик.

— Что? — не расслышал тот.

— Мы идём к Пейде, господин майор?

— Да, капитан, — кивнул Хелльмюрс. — Но солдатам надо дать небольшой отдых, вставайте и идите к ним, вы там нужнее. У нас почти не осталось офицеров.

Теперь майор становился командующим шведским отрядом, и он же должен был привести своих солдат в Дерпт. И успеть сделать это до вторжения московитов, о котором уже открыто говорили в Эстляндии. Но сейчас получалось, что нужно было выбирать — или уже завтра уходить к Пернову, или воевать с упёртыми курляндцами до полного их разгрома.

Положение Хелльмюрса было очень сложным. Недавно он поделил отряд на три части, по числу оставшихся офицеров, с учётом скорого прибытия сотни солдат. После недолгого отдыха шведы скорым маршем подошли к Пейде, на подступах к которому враги снова обстреляли отряд из засады. Погибло шесть солдат и фенрик Нюквист. Пришлось делить отряд уже на две части. Хелльмюрс был в ярости. Если бы не чёткий приказ генерал-губернатора, он бы давно ушёл в Ливонию.

Курляндцы, как и ожидалось, укрылись в замковой церкви — угловатом, но крепком и по-военному укреплённом здании со множеством окошек и бойниц, а также широкой башней на переднем фронтоне. Этот небольшой замок был способен выдержать осаду, а ввиду отсутствия у шведов пушек и осаду долгую. К немалому удивлению шведов, городок был совершенно пуст, лишь на самой его окраине удалось в одном из сенных амбаров найти старика немца. По его словам, люди покинули Пейде, слушаясь приказа герра Брайана — наместника Эзеля.

— Чьего наместника? Курлянского герцогства? — грозно спросил старика майор, нахмурившись. — Польского королевства?

— Нет, — замотал головой немец, часто моргая слезящимися глазами. — Курляндский наместник Бруно давно уже покинул наш остров. А Брайан… люди говорят, он московитской веры, говорят, что он русский.

— Русский? — изумился фенрик Мартин Свенссон. — Верно, польский шляхтич православного обряда.

— Да кто его разберёт? — проговорил старикан. — Говорят, себя он русским зовёт. По мне так — очень хороший наместник. Был бы лютеранин — на него бы молились.

— Что ты мелешь?! Совсем из ума выжил, старая развалина? — воскликнул Хенрик, с презрением глядя на немца.

Осматривая церковь, Нюландер инстинктивно ощущал смертельную опасность, исходящую из зиявших чернотой бойниц в стенах церкви. И не зря — два мушкетёра, беспечно высунувшиеся на открытое пространство из-за домов, окружавших церковь, были немедленно застрелены.

— Вот чёртовы глупцы! — прокричал так, чтобы слышали остальные солдаты, Нюландер. — Не высовываться, дурьи головы! Курляндские мушкеты поразительно дальнобойны!

— Я тоже это заметил, — проговорил майор Хелльмюрс, подойдя к стоявшему у стены неказистого домишки капитану Хенрику. — Возможно, они купили новейшие голландские образцы.

— И оттого их так мало, — согласился капитан. — Однако, господин майор, если таких мушкетов будет больше, то как же короли будут воевать? Ведь солдат будут убивать тысячами!

— Это невероятно! — воскликнул протестующим тоном Хелльмюрс. — Иначе это будет бойня почище нынешних сражений. Но нам надлежит получить такой мушкет в целости и передать его в распоряжение лучших оружейных мастеров.

— Пока они не оказались в руках наших врагов, — мрачно добавил Хенрик.

В конце дня, уже в сумерках, когда подошла сотня солдат под началом фенрика Нильссона, церковь была обложена со всех сторон. За это время шведы потеряли восемнадцать солдат. Причём раненые не выживали. Страдания их были мучительны, враг стрелял редко, но чертовски метко — не оставляя солдату шансов выкарабкаться из объятий смерти. Стоило кому-нибудь из шведов высунуться из-за угла любого из пустых домов, стоявших вокруг цитадели курляндцев, следовал гулкий раскат мушкетного выстрела, а близ окошка или бойницы появлялось облачко порохового дыма.

Карл Хелльмюрс, обходя позиции своих солдат, неустанно повторял: