Впрочем, убийство в разгар официального пира было маловероятно, по крайней мере с открытым применением силы, да и Овод был единственным, если не считать королевских фейнов, вооруженным человеком в зале. Убийство с помощью заклятия требовало времени на подготовку. Оставался еще яд, но Радгар ничего не пил. Когда начнется пиршество, Оводу придется следить, чтобы еда и питье попадали Радгару из общего котла — пытаться пробовать блюда на себе за королевским столом было бы слишком оскорбительно.

Наверняка никому из Клинков в истории Ордена не приходилось сталкиваться с такими проблемами так скоро после Уз.

Уф-ф, жизнь была нелегка.

Впрочем, дальше она обещала сделаться еще тяжелее.

Несколько раз за это время Квиснолль взрыкивал, сотрясая землю. Однажды он тряхнул зал так свирепо, как терьер треплет крысу. Несколько десятков человек попадало с ног, кое-где загорелся расплескавшийся жир, скрипели и стонали стропила, лязгало оружие на стенах. Впрочем, внимания на эти припадки не обращал никто — не только воины, но и женщины. На некоторое время едкий, сернистый запах заставил все глаза слезиться, а все глотки кашлять, но это был хороший повод выпить еще, что все и делали.

Одно обещанное событие не состоялось, что само по себе было подозрительно. Должно быть, король Сюневульф забыл свое утреннее обещание выдать своему племяннику-пасынку долю наследства и объявить его книхтом. Радгар не делал попыток напомнить ему об этом.

Небо за двумя треугольными окнами окрасилось в темно-синий цвет; шипящие очаги, казалось, горели ярче в полумраке, бросая блики на потные тела вращавших вертела фраллей. Наконец король потребовал свечей, и рабы принялись разносить еду. Леофрик с Сеольмундом утащили Радгара за стол эальдров Каттерстоу. Овод не стал занимать места на скамье с ними. Он стоял за спиной своего подопечного, глодая сочное говяжье ребро и капая на того жиром.

Радгар был необычно весел, словно мериться смекалкой с людьми, которые вполне могли желать его смерти, было не труднее урока фехтования в Айронхолле. Он так и отказывался объяснить свои загадочные намеки насчет доказательств.

— Что могут делать витаны завтра? — спросил он с набитым ртом. — На сегодня нет ведь ни одного достойного трона эрла.

Леофрик пожал плечами.

— Эйфельнот был последним взрослым Нюрпингом. Его мальчики не смогут претендовать на трон еще лет десять-пятнадцать. У Толингов вообще остались одни только дочери, которым потребуется еще поколение, чтобы произвести на свет сыновей. Скальтингов еще меньше, чем Каттерингов. Танист Уэйфа из Скальтингов, но не рвется к власти. И кто упрекнет его в этом?

— Выходит, остается Вульфвер?

— Твой кузен не выказывал никаких попыток выступить против отца. Он знает, что не из тех, кто годится в эрлы, не говоря уже о том, чтобы быть достойным трона. Если витенагемут на самом деле желает на этот раз избавиться от Сюневульфа, ему придется выдвинуть в короли новый род.

Бельцы переглянулись так, словно старались даже не думать о такой возможности.

— А он может сделать это?

— Эрлы могут поддержать кого угодно, — ответил Радгар, не оборачиваясь.

— А такие попытки были?

— Часто. Порой даже удачно, но это всегда приводило к гражданской войне.

Огни и свечи догорели и погасли. Король с королевой давно уже удалились почивать, как и большинство эрлов — завтрашний день обещал запомниться надолго. Остались только самые молодые и буйные фейны — они пили так, словно это был их священный долг, распевали залихватские моряцкие песни и не замечали ничего, что происходило вокруг. Впрочем, и они один за другим, пошатываясь, направлялись к выходу или сползали на пол, храпя вместе с давно уже сморившимися книхтами.

Радгар даже не думал засыпать — он явно ждал чего-то или кого-то. Даже Леофрик с Эйлвином оставались почти трезвыми. Время от времени они предпринимали попытку уговорить Радгара уйти и провести остаток ночи в их доме, и каждый раз он отвечал отказом. Он подвинул скамью на непонятно чем приглянувшееся ему место и оставался сидеть, прислонясь спиной к стене. Двое фейнов сидели по сторонам от него; Овод молча стоял рядом и слушал, как они обсуждают тактику, оценивают возможности, взвешивают теории. Что бы там ни говорил Радгар насчет того, что трон ему не по зубам, интереса к нему он не утратил. Овод решил, что он хочет этого. Возможно, он желал трона в первую очередь ради памяти отца, но все же желал.

— Сюневульф знал, где я… и что я возвращаюсь, тоже знал… Я не могу доказать этого, но уверен в этом… Может, меня видели в Тергии? Как думаете, уж не из-за этого ли он натравил Эйльфгита напасть на Эйфельнота? Возможно, его дружок Амброз послал ему весточку. Скажи, Леофрик, Хильфвер еще жив?.. Никогда не догадывался о том, какой он потрясающий заклинатель… В общем, Сюневульф узнаёт, что я жив и что направляюсь домой… решает подправить ситуацию и подчистить неудобные места вроде Эйфельнота… Ничего не скажешь, почистил старательно…

— Выходит, ты теперь единственная оставшаяся угроза? — Овод смертельно устал. Он мог обходиться без сна, но ему нужно было хотя бы несколько часов отдыха. Интересно, как это у Радгара глаза до сих пор не слипаются… И зачем ему все это.

— Что ж, это становится забавнее — этот муут, я хотел сказать. — Паузы делались все длиннее. — Право же, хотелось бы знать, куда это запропастился братец Вульфвер…

Зал слегка тряхнуло; зарокотал вулкан. В зале снова запахло серой и пеплом. Никто из спящих даже не пошевелился. Радгар зевнул и потянулся.

— Кажется, пора! Эйлвин, можешь поднять Овода?

Белец подозрительно покосился на Овода.

— Как далеко ты хочешь, чтобы я его забросил?

— Не слишком далеко. Помнишь пять мечей, что висели прямо над тем местом, где мы сидим?

Его собеседники, задрав головы, уставились в темноту.

— Смутно.

— Мой отец показывал их мне. Эти мечи принадлежали тем пятерым Клинкам, что погибли в Кэндльфрене.

— Ах те? Их отослали обратно, — сказал Леофрик. — Твигепортский договор. Статья девятнадцать.

— Восемнадцать. Я был в Айронхолле, когда их возвращали. На их месте висит другой меч. Я заметил его сразу же, как попал сюда сегодня утром… вчера утром. При мне его еще не было. Что это за меч?

Ответом ему было удивленное молчание.

Радгар встал, и остальные мгновенно вскочили, словно он был уже королем.

— Раз так, давайте-ка глянем на него, ладно?

Каким бы безумным ни казалось это предложение глубокой ночью, спорить никто не стал. Эйлвин забрался на скамью, Овод разулся и забрался ему на плечи. Его лицо оказалось на одном уровне с покрытым жирной копотью круглым щитом, провисевшим здесь, похоже, не одно столетие. Он был слишком скользким, чтобы за него держаться, да и закреплен был, возможно, не слишком крепко. В неверном лунном свете он разглядел еще несколько щитов, несколько топоров, несколько древних двуручных мечей — и один меч, производивший впечатление более или менее современного. Он достал «Ничто» из ножен и потянулся клинком вверх, но достал только до самого кончика.