Кстати, разведение химер – отличная идея. Однако если я не научусь командовать демонами, ничего не получится. Поэтому вы должны помочь мне стать святым.

Леонид только руками развёл.

– Учтите, что для меня это вопрос жизни и смерти, – сказал Росси.

Отнимать у Росси последнюю надежду Леонид не мог.

– Конечно, я постараюсь помочь, – сказал он, – только не понимаю как. Я ведь и сам понятия не имею, почему Бафомёт меня слушается…

– Именно в этом мы должны разобраться. А тем временем нужно ещё найти, где спрятаться. Есть тут одна площадь… Насколько я знаю, туда никто не ходит.

В течение дня они медленно приближались к небоскрёбам. Изредка Леонид присаживался, и тогда Росси толкал его кресло. Химера ковыляла сзади, переваливаясь с ноги на ногу. Она улетала только для того, чтобы поохотиться, и, кажется, вовсю старалась быть похожей на людей.

Росси донимал Леонида вопросами о праведной жизни.

– Я буду называть вас падре, – объявил он.

Леонид даже поперхнулся.

– Да какой я вам падре?! – возмутился он.

Росси хлопнул себя по лбу.

– И то правда! – воскликнул он. – Падре – это у католиков. Лучше отче.

Леонид только вздохнул.

Росси принялся разглагольствовать о том, что лишь на Руси сохранилась глубинная святость – не то что на Западе, где всё давно прогнило.

Леонид не возражал, понимая, что Росси пытается настроиться.

– Америка слишком озабочена материальным благополучием, – говорил Росси. – Я правильно рассуждаю? Россия – третий Рим, четвёртому не бывать. Когда мир окончательно утонет в грехах, истинно верующие соберутся в России, чтобы спрятаться под её ядерный зонтик. Правильно?

– Честно говоря, я не знаю, – вздохнул Леонид. – Нам столько рассказывали, что в Америке сплошная нищета, преступность и жадность, но, на мой взгляд, у вас люди как люди… Зато у нас есть священники, которые в Бога не верят. Им просто приказали быть священниками. Интересно, что бы было, если бы все сотрудники КГБ получили приказ поверить в Бога…

– Когда-нибудь так и будет, – сказал Росси.

– Почему вы так думаете? – спросил Леонид.

– Просто потому, что верующие лучше делают свою работу.

– Было бы неплохо приказать всем прочитать Библию.

– Отличная идея, чтобы поднять духовность! – поддакнул Росси. – Я стараюсь думать как российский патриот. У меня получается?

Леонид пожал плечами.

– Кажется, – неуверенно сказал он.

– Настанет время, и в России соберутся праведники, для того чтобы сразиться с остальным человечеством, – сказал Росси. – Думаю, что главную роль в этой борьбе сыграют бесшумные подводные лодки.

– Как это? – удивился Леонид.

– У вас есть такие лодки, – объяснил Росси, – которые могут подобраться к берегам Америки и долбануть по ним ядерными ракетами. Тогда у нас в Уре окажется полно народу. Но я не думаю, что это случится скоро.

– Почему?

– Нам объясняли, что человечество пока не созрело для новой большой войны.

Топливо для костра было непросто разыскать. Приходилось пользоваться местным кустарником, стебли которого сгорали быстро, но корни были достаточно толстыми, чтобы превращаться в угли.

Они поджарили очередное пресмыкающееся, которое притащила химера.

– Как приятно, когда о тебе заботятся! – сказал Росси. – Я бы тоже хотел для неё что-нибудь сделать. Научить её чему-нибудь.

– Научите её маршировать, – пошутил Леонид. – А она научит других химер.

Росси засмеялся.

– Тогда мы устроим военный парад!

Настала вторая ночь с того времени, как миссис Икс выдворила Леонида из гарнизона.

Фонари зажглись ненадолго, но вскоре начали гаснуть – знание за зданием, квартал за кварталом по городу двигалась тёмная волна. Только на углах остались включёнными жёлтые, бурые и фиолетовые лампы. Город отступил в тень, словно зверюга перед броском. Химера придвинулась поближе к людям.

Послышались треск и свист, будто кто-то настраивал гигантский приёмник, и над ними загремел оглушительный, на всё небо голос:

– Сдохнуть-сдохнуть-передохнуть. Раз-два-раз. Как слышно?

Голос закашлялся и замолчал, потом снова включились фонари и засветилась реклама.

– Что это было? – спросил Леонид.

– У нас тестируют оборудование, – сказал Росси.

– Почему вы в этом участвовали? – спросил Леонид.

– Раскаиваюсь, – смиренно ответил Росси. – Азм есть червь.

– Да бросьте вы! – сердито сказал Леонид. – На самом деле зачем?

Росси поднял брови.

– Страх и корысть, разумеется, – сказал он. – Что же ещё? Если бы не вы и не это сердце, я бы и сейчас не сомневался, что Ур и есть самая настоящая реальность. Кстати, сюда обычно попадают предатели. Но причём здесь вы? На предателя вы не похожи.

– А на кого я похож? – спросил Леонид.

Росси подумал немного.

– На туриста.

Он ошарашенно посмотрел на Леонида, а потом на шкатулку.

– Что такое? – спросил Леонид.

– Я подумал, что ваше появление может быть как-то связано со мной. Смотрите, Бафомёт заманивает меня в ловушку. В это же время в Уре оказываетесь вы – моё единственное спасение от него. Но кто я такой, чтобы ради меня такое происходило?

Заиграла резкая музыка, и голограммы на стене соседнего здания показали четырёхугольную дыру и собравшееся вокруг неё скопление инопланетян с фасетчатыми, как у стрекоз, глазами.

– Что это? – удивился Леонид.

– Их яма похожа на ту, к которой направляемся, – сказал Росси. – Но это точно не Ур.

Рядом с инопланетной ямой стояли витые колонны, переплетающиеся в высоте, словно водоросли. Музыка превратилась в визг, и инопланетяне забегали по изгибам колонн, как мухи.

– Гадость какая, – сказал Леонид. – Расскажите мне про Ур.

Росси подумал.

– Ур – что-то вроде гипнотической станции или, скажем, место для антимолитв. Например, в российской части Ура стоит здоровенный авианосец. Почему авианосец? Потому что российский Ур занят тем, что проецирует на Землю вечную то ли предвоенную, то ли послевоенную разруху. Ваш фирменный стиль – требование жертв, суровость, чувство угрозы. У нас в Америке методы другие.

Он пощёлкал пальцами, пытаясь найти подходящие слова.

– Как бы это объяснить? Наша идеология в том, чтобы расфасовывать людей по коробочкам. Каждого – в отдельный такой целофанчик. Наша специализация – в создании незаметных границ. Дружба – прекрасно, но пусть она знает свои пределы. Любовь – замечательно, но не до безумия же? Люди не должны требовать от себя многого. Пусть помощь ближнему станет необременительной, лучше всего пусть она удобно выразится в цифрах, то есть в деньгах, или в каких-то формальных действиях.

Любовь должна стать теоретической. Лучше всего, чтобы человек боролся за права тех, кого он лично не знает, с теми, кого он знает лично.

– Вы говорите так, как будто вам это нравится, – сердито сказал Леонид.

Росси пожал плечами.

– Мне нравится делать свою работу на совесть. Я был неплохим генералом. А сейчас пытаюсь стать хорошим учеником святого.

Рекламу выключили рано. Леонид и