Голос генерала хоть и звучал довольно сухо, но все же Вике послышались в нем не очень тщательно скрываемые теплые нотки. Он ждет! Ждет для того, чтобы дать ей необыкновенно простое и в тоже время необыкновенно приятное поручение: дать команду на задержание. Конечно, «дать команду» – это образное выражение, на самом деле команд будет несколько. Вернее, несколько групп оперативников и сотрудников СОБРа, которые одновременно, ну или почти одновременно, проведут целых семнадцать задержаний. В одном из них, пожалуй, примет участие она сама. Нет, конечно же, ей не придется грозно передергивать затвор пистолета или защелкивать наручники на запястьях преступника, но вот фразу: «Господин Председатель, вы задержаны!», она никому не уступит. Да, именно так это и прозвучит. Не по фамилии, свою фамилию он и так знает, а вот о том, что его вторая, вернее будет сказать, подлинная личность раскрыта, наверняка еще не догадывается. Боже, какой будет сегодня прекрасный день!

Что думал о наступившем понедельнике Карнаухов, было неизвестно, но то, что он о чем-то думал, Вике стало понятно, едва только она переступила порог генеральского кабинета. Илья Валерьевич как обычно восседал в массивном кресле во главе стола. Обхватив высокий лоб обеими руками, он беспрерывно постукивал по нему пальцами, словно пианист, пытающийся наиграть забытую мелодию, но раз за разом не попадающий в ноты. Отрешенный и, как показалось Крыловой, немного печальный взгляд начальника следственного управления был устремлен на стоящую перед ним кофейную чашку. Подойдя ближе, Вика смогла убедиться, что чашка совершенно пуста и лишь на дне темнеют бурые разводы от выпитого кофе.

– Илья Валерьевич, у вас все хорошо? – выждав секунд десять, она осмелилась нарушить тягостное молчание. – Может быть, вам еще кофе сделать?

Веки Карнаухова дернулись, генерал бросил короткий взгляд на вытянувшуюся перед ним Крылову, и вновь вернулся к созерцанию кофейной чашки.

– Нет по обоим пунктам, – наконец отозвался Илья Валерьевич. – Хотя, по первому, пожалуй, что и да. Все не так уж и плохо.

– Но могло бы быть лучше? – улыбнулась Вика.

– Всегда может быть лучше.

Пальцы Карнаухова замерли, должно быть, все же добравшись до финальных аккордов известной только им одним мелодии, затем правая рука скользнула к столу.

– Вот тебе уточненный список. Сейчас передопросишь Маркову, надо чтобы она подписала новые показания.

– Уточненный? – Вика схватила протянутый ей лист бумаги. – Но он же…

– Ну хорошо, укороченный, – Карнаухов не дал ей докончить фразу. – Шорт-лист. Слыхала про такое? Отобрали самых достойных.

– А куда делись еще четверо? – Крылова с недоумением рассматривала список из тринадцати фамилий.

– Их уже нет, – небрежно отмахнулся Карнаухов и, повернувшись к селектору, ткнул пальцем в кнопку связи с приемной. – Марина, организуй мне еще кофейку, пожалуйста. Крылова, ты кофе будешь?

– Нет, – рявкнула Вика, на мгновение забыв о всякой субординации. – Что значит «нет», Илья Валерьевич? Нет, это значит, совсем нет? Их что…

– С ума сошла? – вновь перебил ее Карнаухов. – Никто с ними ничего не делал. Их просто нет. В Москве нет. В стране тоже нет. Улетели.

– Улетели? – не скрывая своего сомнения, переспросила Крылова.

– Улетели. Так бывает, люди иногда летают, в основном самолетами. Вокруг Москвы, знаешь ли, есть несколько аэропортов. Хотя, что я тебе рассказываю, ты ведь у нас сама еще та летунья. Так вот, не ты одна такая. Только эти улетели в одном направлении. Безвозвратно.

– Безвозвратно? – сомнение в Викином голосе еще больше усилилось.

Карнаухов поморщился, явно давая понять, что лимит вопросов подчиненной явно превышен.

– Во всяком случае, в обозримой перспективе. Ну и, само собой, путь на госслужбу для них будет перекрыт. В этом можешь не сомневаться.

– Путь на госслужбу? – возмущенно повторила Крылова. – И вы считаете, это нормально? Это достаточное наказание за все, что они натворили?

Илья Валерьевич устало откинулся на спинку кресла.

– Ты хотя бы иногда задумывалась над тем, что такое государство? Это ведь не кремлевские стены! Это вообще не стены, не что-то неживое и безликое. Оно многоликое. Как картинки из пикселей, так и здесь – одно лицо выложено множеством других лиц. Помельче, покрупнее, очень крупных. Если сильно присмотреться, можно даже твое отыскать. И если появляются испорченные пиксели, их, кажется, называют битыми, общая картинка начинает портиться.

– Поэтому все вокруг будут стараться придать битым пикселям товарный вид? – почти выкрикнула Вика.

– Не ори на меня, – очень тихо, но необыкновенно весомо произнёс Карнаухов. – У меня от твоих воплей давление подскакивает. А мне еще кофе пить, между прочим. Поэтому битые пиксели тихо, и не привлекая ненужного внимания, заменят. Но не надо создавать вокруг этой процедуры излишний ажиотаж. Если в фуре с помидорами есть несколько порченных, нет смысла орать об этом на весь рынок, потому как сразу поползет слух, что у тебя вся машина полна гнилых овощей. Что касается твоего предыдущего вопроса, достаточно или недостаточно, это из области философии. А мы с тобой действуем по фактической обстановке. На сегодня она такая и другой не будет. Я уже распорядился, сейчас тебе доставят Маркову. Проведешь новый допрос, все, как положено, запротоколируешь. После этого по списку можно начинать работу. Лежать, бояться, руки за голову! Все как ты любишь.

– А если эти фамилии всплывут позже? – решила уточнить Вика. – В ходе допросов или непосредственно на суде?

– Не всплывут, – Карнаухов решительно рубанул воздух ладонью. – Протокол допроса находится в компетенции следователя, а следователи, я надеюсь, у нас работают компетентные. Что касается судебного процесса, то он пройдет в закрытом режиме, так что и там ничего лишнего плавать не будет. Если поставленную задачу ты уяснила, выдвигайся отсюда, если что-то не дошло, все равно выдвигайся. Мне в тишине побыть хочется. А ты, пока до своего кабинета доберешься, глядишь, и сама все осмыслишь. Ты дойдешь, и до тебя тоже дойдет, – на лице Карнаухова проявилась ехидная улыбка. – Это называется синхронизация!

Вернувшись к себе, Крылова еще раз просмотрела укороченный список. Так и есть, те фамилии, которые еще вчера показались ей удивительно знакомыми, сегодня бесследно испарились. Усевшись за монитор, Вика набрала в поисковой строке первый запрос, затем второй, третий, четвертый. Да уж, с такими родителями можно исчезнуть из любого списка, Вика с сожалением вздохнула и закрыла окно браузера. Удивительно, как с такими родителями эти молодые люди в этот список попали. Чего-то не хватало или же, наоборот, как и у Бородина, слишком много всего было в избытке? В любом случае, сейчас она уже ни у кого из них ничего спросить не сможет. Ну что же, жаль, конечно. Остается утешаться лишь тем, что