– Я поняла, почему у тебя еда такая вкусная, – вдруг сказала ему Эна. – Ты, конечно, отличный повар, спору нет. Но на тебя еще и свойства этой иллюзии работают. У вас тут уникальная смесь обычной материи человеческого мира с тонкой материей сновидений, плюс фрагментарные вкрапления материй разных миров; как минимум, четырнадцати, а может и больше, я противница точности, не стану считать. Нарочно такого, пожалуй, и не сделаешь, только наобум, сдуру, не имея ни малейшего представления о границах возможного. Шикарно получилось. Нет слов.

– Спасибо, – отозвался Иоганн-Георг. – Я старался. Собственно, до сих пор стараюсь иметь представление о границах возможного как можно реже. В идеале, совсем бы его не иметь.

– Старайся дальше, дело хорошее, – кивнула рыжая. – Но важно сейчас не это. А то, что от смеси разных материй вкус еды становится сложным, как будто ее из одних и тех же исходных продуктов приготовили одновременно в разных мирах. Короче говоря, чистая физика. Интересный эффект! Но твоих заслуг это совершенно не умаляет, – добавила она, заметив, что Тони, уже давно привыкший считать себя кулинарным гением, слегка приуныл. – Эти материи настолько разные, что обычно не соглашаются соединяться. Но соединяются как миленькие в твоих руках.

– Похоже на то, – невольно улыбнулся Тони. – То-то у меня всегда ощущение от готовки, будто я немножко школьный учитель. И не просто размешиваю и шинкую, а воспитываю распоясавшееся хулиганье.

– Правильно чувствуешь, – кивнула Эна. – И воспитываешь как надо. За твою еду можно душу продать. А я бы, кстати, и продала, пожалуй. Точнее, сдала бы в аренду. Ненадолго, конечно. Скажем, на год – полтора.

– Что? – изумленно переспросил Тони. – За мою еду – душу? Ну, слушайте. Спасибо, конечно. Но я вас и так с удовольствием в любой момент накормлю.

– Вот был бы здесь сейчас Стефан, – мечтательно вздохнул Нёхиси, – поймал бы тебя на слове и немедленно подсунул хотя бы годичный контракт.

– Стефан – дааа! – рассмеялась Эна. – Но у него этот номер со мной не прошел бы. Он для этого недостаточно круто готовит. То есть вообще никак. Он только бутылки откупоривать мастер. А Тони – другое дело. Видишь, я нарочно сама нарываюсь. А он не ведется. Ну так мне теперь еще больше надо! Кого не раззадорит отказ?

Тони хотел было сказать, что он ни от чего пока не отказывался, просто еще не понял, что происходит – какая душа, какой, к лешим, контракт? Но слова, казавшиеся вполне подходящими к случаю, пока крутились в его голове, смущенно затормозили на выходе, поэтому вместо человеческой речи у него получилось что-то вроде протяжного «мяу».

Рыжая тетка смотрела на него с веселым сочувствием, как опытный парашютист на клиента, пристегнутого к нему для совместного прыжка.

– Может показаться, что я шучу, – сказала она. – Но на самом деле это серьезное предложение. И выгодное нам обоим. Сейчас, погоди, объясню.

Встала, открыла буфет, где Тони держит настойки, достала очередную, наугад. Настойку на пепле сгоревших записей. Тони совершенно случайно ее изобрел – шел однажды мимо гаснущего костра, в котором тлели бумаги, и подумал: интересно, что будет, если на этом пепле сделать настойку? Я же понятия не имею, что там было написано. Может, заметки на память, может, любовные письма, или записи карточных игр, или вообще черновик романа? Вот сделаю, выпьем и поглядим.

И теперь он, конечно, заново гадал, что там было, и как это могло отразиться на вкусе настойки. И не лучше ли открыть какую-нибудь другую бутылку. Все-таки гостья такая… Непростая, короче, гостья. Не хотелось бы чем попало ее поить.

– Это были старые договоры, доверенности и счета, – сказала Эна, отвечая на его мысли. – Сомневаюсь, что вышло вкусно. Зато идеально подходит к случаю. Обожаю вписываться в контекст.

Вкус у настойки и правда получился так себе. Не ужас-ужас, просто не шедевр, как обычно. «Надо же, – удивился Тони, – моя настойка, и вдруг не шедевр!»

– Отлично зашло! – обрадовалась Эна. – Вот теперь можно вести серьезный деловой разговор! Слушай меня внимательно. Штука в том, что, согласно правилам, которые проще назвать законами природы, чем подробно объяснить, откуда они взялись, зачем существуют, и какими силами поддерживаются, мне нельзя надолго поселиться в вашем городе. Не то чтобы кто-то мог мне запретить, а потом наказать за ослушание; будем честны, это вряд ли. Просто от моего длительного присутствия необратимо нарушится порядок вещей – весь сразу, а не фрагментами, как мы любим. А это вам, да и мне самой пока ни к чему. При этом мне тут интересно и нравится. Прямо сейчас уходить неохота. Я бы еще у вас пожила! А единственный способ задержаться здесь, не нарушая законы природы, – контракт. Я имею в виду типовой шаманский контракт с высшим духом. Вроде того, что Стефан в свое время заключил с этим красавцем, – она кивнула на невероятно довольного таким поворотом Нёхиси. – Из меня, конечно, примерно такой же дух, как из тебя шаман. Но в правила мы оба, хоть с натяжкой, да втискиваемся. И скажу тебе честно: ты – мой единственный шанс. Потому что составление контракта возможно только после того, как дух, благодаря усилиям шамана, испытает наслаждение настолько высокого уровня интенсивности, что искренне, всем своим существом захочет его отблагодарить. Обычно этот эффект достигается специальными ритмами, почти для каждого можно подобрать свой, но меня такой ерундой не проймешь, не стоит даже пытаться. Я сама себе лучший в мире ритм. Однако все же не сама себе суп, вот в чем штука! И твой острый суп меня покорил. Иными словами, приблизил к нужному уровню наслаждения. То есть формальные условия соблюдены.

Из всего этого совершенно ошеломленный Тони пока понял только про суп – что тот оказался достаточно вкусным, чтобы за него действительно можно было продать душу. Официально. С контрактом. Вот это поворот!

– Что, правда настолько крутой суп получился? – переспросил он.

Рыжая тетка нетерпеливо передернула плечами:

– Мы с тобой не настолько давно знакомы, чтобы ты успел убедиться, что я никому не делаю комплименты. Не хвалю просто так, желая сделать приятное. Поэтому просто прими во внимание, что в подобных вопросах не врут. Было бы не настолько круто, мы с тобой просто контракт не смогли бы составить. А мы можем. Ты давай, не сиди, бумагу тащи.

Тони огляделся по сторонам, пытаясь сообразить, где у него тут бумага. Спросил:

– Салфетки не подойдут?

– Я бы вам не советовал, – вмешался Нёхиси. – На твоих салфетках нарисованы осьминоги. Это может фатально изменить смысл. Для контракта обязательно нужна чистая поверхность. Лучше белого цвета. Я где-то читал, белый цвет – это смесь всех спектральных цветов. Не уверен, что это действительно имеет значение, зато красиво. А значит, и для договора хорошо.

– Боюсь, белый у меня тут только холст, – растерянно сказал Тони.

– Ну и отлично, – нетерпеливо кивнула Эна. – Давай свой холст и что-нибудь, что оставляет на нем зримые следы… Так. Точный текст договора кто-нибудь помнит? Или мне придется извлекать его из своих потаенных глубин?