нетерпеливый засранец». А от Джека пришло голосовое сообщение: «Привет, Стеф, это Джек. Заскочи как можно скорее. Это насчет нашего вчерашнего вечернего разговора». Затем он замолчал. На заднем плане послышались приглушенные голоса. «…Чак уже едет. Отлично. Да, Стеф, приезжай сюда как можно скорее».

– Жуть какая, Джеки. – Она подумала о картине, которую накануне вечером спрятала в стенном шкафу. О ярко-голубых глазах ее отца. И о том, что Райли вчера рассказал им про типа, который утащил его друзей в ночь.

Стефани набрала номер Райли. Звонок сразу переключился на голосовую почту.

– Привет, Райли, это Стеф. Видела, что ты пытался дозвониться. Я скоро поеду к Джеки, но если я тебе нужна, просто позвони. Обещаю, на этот раз отвечу.

Она сбросила вызов и выбралась из своего уютного гнезда на диване. Тело ответило протестной симфонией из хрустов и щелчков. И Стефани потребовалась минута, чтобы размять ноющие мышцы.

«А я надеялась на выходной, – подумала она. – Да плевать. Нет покоя для грешников».

Закончив разминаться, Стефани пошла в свою спальню переодеться. Где-то вдали завывали полицейские сирены.

4

Райли был уже в двух кварталах от своего дома, когда наконец включил радиостанцию отца. Бобби Тейт был ярым фанатом кантри, что лишь усиливало его неодобрение потенциального влияния Стефани на сына. С отливом адреналина Райли обнаружил, что не решается переключить радиостанцию. Певец по имени Стерджилл Симпсон пел о цветах, шипах и плясках с демонами – темы, обсуждения которых Райли не ожидал в песне «кантри». Добравшись до конца улицы, он осознал, что подпевает, и почувствовал себя глупо.

Он переключил радиоприемник на станцию «Рога». В салон хлынула музыка группы Danzig, успокаивая его, подобно теплому уютному одеялу. Пульс у Райли замедлился, дыхание выровнялось, но бездонная пустота внутри никуда не делась. Последний раз он чувствовал такое, когда умерла мать.

«Бена тебе не спасти, – сказал он себе, – но, возможно, ты сможешь спасти Рэйчел». Он вспомнил обложку комикса с воином, возвышающимся над толпой голубоглазых монстров. Сможет ли он сейчас быть таким же сильным? Или таким же смелым?

– Придется, – прошептал он. Улица была пуста – нехарактерное для раннего воскресного дня в Стауфорде явление, когда в большинство церквей обычно устремлялись толпы прихожан. Где-то вдали завывали сирены, причем каждая звучала по-разному, и было непонятно, полиция это, скорая или пожарные. Райли подумал об ужасной сцене в церкви перед их бегством и задался вопросом, выжил ли кто-нибудь из тех людей.

Затем он вспомнил SMS-ку от Рэйчел. То, что случилось в церкви, происходило везде. И в данный момент Рэйчел нуждалась в нем. Если она еще жива. Если с ней еще ничего не случилось.

– Райли!

Отцовский рев заставил его вздрогнуть. Он посмотрел в зеркало заднего вида и увидел одинокую фигуру, шагающую посреди улицы. Бобби Тейт был меньше чем в квартале от него.

Райли не стал ждать. Он нажал на газ, и машина рванула вперед так быстро, что он, запаниковав, выпустил из рук руль. Автомобиль развернулся, проехал по встречной полосе и перескочил через бордюр. Райли вскрикнул от удивления, повернул руль и, убрав ногу с педали газа, направил седан с тротуара обратно на свою полосу. Шины пронзительно завизжали, снова соприкоснувшись с дорожным покрытием.

– Срань господня, – произнес Райли, в очередной раз глядя в зеркало. Бобби Тейт уменьшался в отражении. – Срань господня. Срань господня.

Прохладный ветерок развевал волосы, пока Райли ехал по Седьмой улице, и, когда свернул за угол, отец наконец исчез. Сердце Райли стало биться медленнее, паника утихла. И он снова переключил внимание на дорогу.

Улица шла вверх, вдоль нее стояло несколько двухэтажных домов. Он ходил в школу с несколькими детьми, жившими в этом районе, но никогда не стремился к общению с ними. Это были просто лица, которые он узнавал за пределами школы, имена на утренней перекличке.

«Все ли с ними в порядке? Не закончили ли они, как его отец?»

Из динамиков внезапно раздалось шипение помех, заглушившее рок-музыку и наполнившее салон невыносимым белым шумом. Райли поморщился, потянулся к ручке настройки, чтобы сменить радиостанцию. Но когда он сделал это, из помех образовался густой клокочущий голос.

– Мы – одно целое, Райли. Теперь твой отец один из нас. Твоя любимая Рэйчел тоже. Скоро ты тоже будешь одним из нас. Скоро ты познаешь Старые Обычаи.

Вдоль всей улицы, с обеих сторон, входные двери домов стали медленно открываться, являя их обитателей, облаченных в странные одежды. Райли повернул голову налево и присмотрелся. «Не одежды, – подумал он. – Мантии».

Матери и отцы выходили на улицу, закутанные в простыни и шторы – все, что, по их мнению, служило бы темной цели. И все были покрыты знакомыми черными пятнами. Их инфернальные детишки шли вместе с ними. Держа родителей за руку, выводили их в передние дворы. Некоторые улыбались, демонстрируя черные рты, полные темных извивающихся щупалец. Другие поднимали руки и манили его, когда он проезжал мимо.

– Грешник, – скандировали они. – Еретик. Вторженец. Чужак.

К этому хору присоединялись другие семьи, посылая обвинения в его адрес, когда он жал на газ. Грешник. Еретик. Вторженец. Чужак.

– Ты можешь быть одним из нас, Райли. Сладкое страдание освободит твою душу.

Он ударил ладонью по радиоприемнику, заставив замолчать льющийся из него жуткий голос, и положил обе руки на руль.

Когда Райли проезжал мимо стоящих на лужайках толп, те указывали на него. Добравшись до вершины холма, он повернул налево, на Филлипс-Драйв, а затем направо, на Тэнглвуд. После каждого поворота он видел одно и то же: семьи, пораженные скверной его покойного деда. В кармане зазвенел телефон, но Райли был слишком напуган, чтобы отвести взгляд от дороги. Слишком боялся одержимых фанатиков, которые могли броситься под колеса. Он ехал дальше по холму, вдоль Тэнглвуд-роуд, в южную часть города, где жила Рэйчел Мэтьюз.

Грешник. Еретик. Вторженец. Чужак.

– Да плевать, – пробормотал он. – Я был таким всю свою гребаную жизнь.

Произнесенные вслух слова прозвучали неплохо, и ему захотелось почувствовать себя храбрым, но в глубине души Райли кричал от страха.

5

Проезжая мимо столпотворения, царящего рядом с Первой баптистской церковью, офицер Грэй дал по газам. Он лишь