Борясь с головокружением, Клэри лихорадочно соображала.

– Джонатан? Я думала, тебя зовут Джейс. Ты соврал мне?

– Нет. Джейс – это уменьшительное.

А вот и пропасть!

– А полное имя?

Джейс удивленно смотрел на Клэри, видимо не понимая, почему она придает его имени такое значение.

– Джонатан К…

Клэри не ему дала договорить:

– Д. К… Джонатан Кристофер…

Пропасть разверзлась. Впереди зияла черная пустота.

– Откуда ты знаешь? – удивленно спросил Джейс.

Раздался невозмутимый голос Валентина:

– Джейс, я просто не смог рассказать тебе все до конца. Твоя мама не умерла при родах, она бросила собственного сына до того, как ему исполнился год.

Джейс с силой сжал ножку бокала. Клэри на миг показалось, что стекло сейчас треснет.

– Моя мать жива?

– Жива, – подтвердил Валентин, – и более того, спит в одной из спален этажом ниже. Да, Джонатан, – произнес он, предупреждая следующий вопрос, – Джослин – твоя мама, а Клэри – сестра.

Рука Джейса дернулась, из опрокинутого бокала на белоснежную скатерть потекло темно-красное вино.

– Неправда! – Его лицо приобрело землистый оттенок. – Это какая-то ошибка… Не может быть…

Валентин невозмутимо смотрел на сына.

– Еще вчера ты был сиротой, Джонатан, – тихо произнес он, – а теперь обрел отца, мать и сестру, о которой даже не подозревал.

– Клэри не может быть мне сестрой. Иначе…

– Иначе что?

Джейс не ответил, но его жуткий вид говорил сам за себя. Обойдя на ватных ногах вокруг стола, Клэри протянула руки к Джейсу.

Он резко отпрянул от нее:

– Не надо!

Ненависть к Валентину разгорелась в Клэри с новой силой, горло судорожно сжалось от подавленного рыдания. Валентин специально не признался, что она его дочь. Он разыграл все как по нотам, позволив Джейсу думать, что Клэри знала все с самого начала. А теперь вывалил правду и хладнокровно наслаждался эффектом. Ну почему Джейс не замечает, сколько в Валентине ненависти?!

– Скажи, что это ложь. – Джейс буравил взглядом скатерть.

Клэри с трудом сглотнула:

– Не могу.

Валентин улыбнулся:

– То есть ты признаешь, что я говорил правду?

– Нет! – отрезала Клэри, не глядя на Валентина. – Вы лжете, но свое вранье разбавляете частицей правды.

– Это становится утомительным, – вздохнул Валентин. – Если хочешь услышать правду, Кларисса, вот тебе правда. Судя по тому, что рассказывают о Восстании, ты считаешь меня изувером, так?

Клэри промолчала, с тревогой глядя на перекосившееся лицо Джейса. Тем временем Валентин безжалостно продолжал:

– Все очень просто. Этим историям нельзя верить, они, выражаясь твоими словами, «вранье, разбавленное частицей правды». На самом деле Майкл Вэйланд – не отец Джейса. Вэйланда убили во время Восстания. Под его именем я скрылся из Города стекла со своим собственным сыном. Проблем с заменой имени не возникло, так как родни у Майкла Вэйланда не было, а его близких друзей, Лайтвудов, выслали из страны. Майкл Вэйланд также сыграл довольно неприглядную роль в Восстании, и мне пришлось принять его позор на себя. Я уединился с Джейсом в усадьбе Вэйландов: читал книги, занимался воспитанием сына и ждал… – Валентин задумчиво постучал по ободку бокала. Клэри бросилось в глаза, что он левша, как и Джейс. – А через десять лет я получил письмо. Автор послания заявлял, что знает мое настоящее имя и, если я не соглашусь на определенные условия, он раскроет правду. Я даже не догадывался, кто написал письмо. Впрочем, это не имело значения. Главное, что я не собирался поддаваться на шантаж, а кроме того, раз мое убежище перестало быть тайным, автор письма не успокоится, пока не поверит в мою смерть. Тогда с помощью Блэквелла и Пэнгборна мне пришлось вторично инсценировать гибель, а Джейс в целях безопасности был отправлен в семью Лайтвудов.

– И вы позволили сыну все эти годы думать, что его отец погиб? Какая подлость!

– Не надо! – Джейс закрыл руками лицо. – Клэри, не надо!

– Да, Джонатан думал, что я погиб, что он сын Майкла Вэйланда, иначе Лайтвуды не защитили бы его. У них имелся должок перед Майклом, а не передо мной. И любили они Джейса как сына Майкла Вэйланда, а не Валентина Моргенштерна.

– Может, они любили Джейса просто так, а не за то, что он чей-то там сын?

– Трогательная версия, однако неверная. Я слишком хорошо знал Лайтвудов. – Казалось, Валентин не замечал, что добивает Джейса. – В конце концов, это уже неважно. От Лайтвудов требовалось лишь защитить моего сына, а не становиться для него приемной семьей. У Джейса есть семья: у него есть отец.

Из груди Джейса вырвался непонятный звук. Он оторвал руки от лица:

– Моя мама…

– Сбежала сразу же после Восстания, – безжалостно продолжал Валентин. – Я был в опале. Не инсценируй я собственную смерть, Конклав обязательно выследил бы меня. Решив порвать все прежние связи, Джослин скрылась. – Боль в его голосе была ощутима, но Клэри не верила ни единому слову. Валентин всегда ловко манипулировал людьми. – Я и не догадывался о ее беременности. Джослин носила тебя, Клэри. – Он улыбнулся, медленно проведя пальцами по бокалу. – Однако нет ничего сильнее зова крови. Волей судьбы наша семья в сборе. Стоит лишь воспользоваться порталом – и мы снова в Идрисе, в усадьбе.

Джейса слегка передернуло, но он молча кивнул, не отрывая взгляда от своих рук.

– Мы наконец-то воссоединимся там, и все встанет на свои места.

«Если не считать, что твоя жена в коме, сын чуть не сошел с ума от последних новостей, а дочь смертельно ненавидит собственного отца. Замечательное воссоединение!» – подумала Клэри. Однако вслух произнесла лишь:

– Я никуда с вами не поеду. И мама тоже.

– Клэри, он прав! – выпалил Джейс. – В Идрисе мы сможем во всем разобраться.

В этот момент снизу донесся страшный грохот, словно обрушилась одна из стен здания.

Несмотря на сильнейшее душевное потрясение, Джейс мгновенно вскочил на ноги. Его рука потянулась к оружию.

– Отец, они…

– Идут сюда, – закончил фразу Валентин, поднимаясь со стула.

В коридоре послышались шаги, и в следующую секунду дверь распахнулась: на пороге стоял Люк.

Клэри вскрикнула: джинсы и рубашка Люка были в темных пятнах, на лице кровь казалась жуткой бородой, с алых до запястий рук стекали на пол красные капли. Клэри бросилась к Люку с единственным желанием: повиснуть на нем, как в детстве, когда ей было восемь лет.

Большая ладонь Люка легла на затылок Клэри, он ласково прижал девушку к себе: