– Что, оставляем раненых и выбираемся сами?

Отрицающе мотает башкой. Делает успокаивающий жест рукой и стучит пальцем по часам. Показывает шесть пальцев…

Водителя приходится выковыривать долго. Ногу ему сломало и зажало, и мне приходится корячиться. Лежа на полу, ставлю опять же какую-то дощечку-фанерку, бинтую, стараясь зафиксировать голень, потому как точно помню – тащить зажатого в машине без фиксации повреждений нельзя. Да и вообще тащить нельзя. Потом отжимаем мятое железо домкратом, пока получилось – взопрели. Наконец вытащили бедолагу из кабины. По уму надо бы ему еще и шею воротником подстраховать, но делать воротник мне не из чего, а башкой водитель вертит исправно.

Ремер просит отдать ему магазины к «валу». Ильяс кивает. Отдаю.

Стемнело уже совсем. И «буханка» догорела.

Подхватив охающего и причитающего водилу на закорки, тащу его под прикрытием в занятую нами квартиру. Раз начальство не шибко переживает, значит, знает, что делает…

Мне поручают дежурить ближние два часа. Вместе с Ремером.

Остальные валятся дрыхать. Ильяс, перед тем как отойти ко сну, выщелкивает из магазина и передает мне пяток патронов к АК. Мол, если морф полезет в окно, ты все равно больше ничего сделать не успеешь.

Судя по всему, прибывший БТР, который осторожно остановился поодаль от разбитого автобуса, не стал для Ильяса неожиданностью. Видно, хитрый снайпер все же растолковал нашим ребятам, куда собирается, и, когда мы не вернулись вовремя, они с утра пораньше прискакали нам на помощь, заодно войдя в радиус действия наших переговорок.

Это подтверждает Вовка. Вчера было не до того, а вот сейчас очень приятно, что наши снова поблизости. Да еще и на таком железе. Железо, правда, так себе – очень потрепанный семидесятый, да еще и дымит двигателем изрядно.

Самое сложное в нашем отъезде из этого чертова поселка – запихивание раненых в БТР. С водилой еще куда ни шло, а вот парня с переломом бедра как ни стараемся, а все же немилосердно кантуем, больно ему, да и за ночь он сильно сдал. Прибинтовал я ему больную ногу к здоровой, уже не спорил больше.

Пока я с ним занимаюсь, мужики что-то ожесточенно обсуждают, сидя на броне сверху. Потом зовут меня. В бронетранспортере остается только Серега на пулеметах да наш новичок, который неожиданно для меня засыпает сном младенца. Салобон, что еще скажешь.

Получается, однако, не слишком радужная ситуация. Группу Ремера его начальство явно списало да еще и вывело под засаду. Чья засада – неясно. Видно, что балбесы, недотумкавшие занять позиции повыше и отрезать нас от дома, да и оружие жидковатое у них было. Хотя это наш автобус засадникам карты спутал, без раненого явилась бы пешая группа или на одной машине – справились бы. Что за задачка была у группы, неясно. И говорить об этом капитан категорически не хочет, но, судя по кислому виду Ремера, только сейчас до него дошло – с задания его никто не ждал. То, что его бойцы ухитрились выжить, не было запланировано, слишком уж хорошо подготовлены оказались. А парень, получивший пулю в позвоночник, заставил своего командира искать срочно помощи, нарушая в общем-то принятые правила, тем более что про больничку в Кронштадте известно было широко.

Вот тут и мы встряли, когда Ремер кинулся за медициной и наскочил на нашего хитромудрого командира. Ильясу явно было обещано что-то подобное золотым горам, раз он в это дело вляпался, еще и угнав попавшуюся на глаза санитарную «буханку». В итоге группу капитана Ремера стоит считать погибшей в полном составе и помалкивать на эту тему, потому что чужие разборки нам не нужны, а сам капитан явно не рассчитывает победить, кинувшись прямо сейчас разбираться с подлыми предателями.

М-да, непросто у них там…

Ребята наши тоже не слишком афишировали свой выезд – формально «охоткоманда» убыла для проверки важной развединформации. Так что мы по-быстрому разберемся с задачкой и сгрузим раненых как своих, а Ремера пока прикроем. Вояка он дельный, пригодится. Интриган из него явно никакой, и это тоже хорошо. Нам интриганов не надо, мы сами интриганы.

Но он просит задержаться – своих ребят похоронить и разобраться, кто тут засаду устроил. Ильяс морщится, но кивает. Благо патронов в БТР хватает, теперь не на единицы счет идет.

Зомби оказывается не так много, как ночью показалось, сотни полторы всего. Для нескольких стрелков довольно простая задача, тем более не шустеры тут, обычные.

Для такого дела будят Тимура и наконец вручают ему ствол. В БТР две новенькие двустволки-вертикалки и картечи для них в комплекте. Надо полагать, с того склада, который наши разгружали, пока мы тут болтались. Обидеться он не успевает, приходится в срочном порядке отстреливать зомбаков.

Мы с Ремером вытаскиваем из выгоревшей квартиры Молчуна. Странно, но он еще шевелится, хотя температура там была приличной, и от двери в санузел практически осталась узкая полоска внизу. Упокоить обгорелого приходится мне. Потом тянем страшно пахнущее тело в остов «буханки», где еще два таких же жутких черных мертвяка.

Потом Ильяс с ребятами подцепляют на буксир этот гроб на колесах и, скрежеща по асфальту, тащат долой из поселка.

Похоронить, правда, не получается – я не даю. Лопата на БТР всего одна, грунт мерзлый, а парень с перебитой бедренной костью вся тяжелеет и тяжелеет. Когда будет возможность и несколько лопат с ломом – вернемся. Капитан, хоть и серьезный вроде человек, обращается к своим товарищам, словно они живы и могут его понимать, извиняется, что не может все сделать по-людски. Ну они поймут, что Копылу помощь нужна сейчас больше.

Запоминаем место, где оставили жуткую обгорелую железяку с такими же останками, засекаем ориентиры, делаем точку на карте.

И едем. В самый последний момент Ремер притаскивает два рюкзака, три ПП «кедр», одну АКСУ, кучу магазинов и какие-то вещички. А вот машину, на которой прикатили сюда его обидчики, найти ему не удалось.

Меня все-таки разобрало в начале пути. Требую остановиться, благо вокруг безлюдный пустырь. Отбежать далеко не успел, да еще Вовку попросил присмотреть: человек во время такого дела совершенно беззащитен, языка брать в сортире – самое лучшее, а уж когда вокруг зомби и всякая дохлая живность, то и тем паче. Пошлый Вовка глумливо комментирует мои действия и высказывает мысль, что у порядочных людей медвежья болезнь случается вовремя, когда страшно, а вот у всяких тормозов – не пойми когда. Ребята, вылезшие на броню, посмеиваются. Тоже мне шоу нашли. Впрочем, когда служил, загнали нашу часть в волгоградские степи, холодрыга, снег как пенопласт и ветер гнусный. Я на охране пасусь, дружок мой, писарь из штабного кунга, вылез свежего воздуха тяпнуть. Невыспавшийся, как и я. Стоим, лениво переговариваемся и, как положено в нормальном стаде коровьем, тупо смотрим на единственное движущееся пятно – мотострелок решил погадить и для того отошел от колонны. И что-то оборачивается и идет, оборачивается и идет. Ну а мы лениво болтаем и смотрим. Единственный двигающийся объект на белой ровной как стол степи. Потом вдруг писарь фыркнул и тихо толкнул меня в бок. Я стряхнул с себя сонную одурь, гляжу, вокруг уже человек двадцать собралось: и солдаперы, и офицеры, и даже связистки – все, кто мимо шел и увидел нас. И все на наш манер на этого мотострелка таращились, стадный инстинкт, никуда не денешься. Бедняга мотострелок в последний раз обернулся, обреченно махнул рукой и уселся на виду у всех. Толпа словно проснулась от гипноза и, конфузясь, рассосалась.