Закончив, отдал женщине портфель и открыл еще одни ворота безопасности, где передал посетительницу женщине-надзирателю. Надзиратель повела посетительницу через ряд коридоров к закрытой металлической двери, которую открыла с помощью своего пропуска и шестизначного кода.

– Поскольку ты адвокат, мы не можем установить наблюдение. Но если хочешь, сделаем исключение.

– Спасибо, но я предпочитаю придерживаться правил.

Полицейская кивнула.

– Если захочешь выйти, нажмешь на красную кнопку. Вернусь через полчаса.

Женщина вошла в комнату без окон для посетителей, где стояли обернутая в полиэтилен койка и стол, за которым сидел и ждал преступник. Бритый наголо мужчина был одет в светло-серые брюки и рубашку с логотипом СИЗО Хельсингборга.

– Привет. Сесилия Ульссон, – сказала она и протянула руку.

– Привет, привет. – Мужчина встал, чтобы пожать ей руку. Тем временем полицейская вышла и закрыла дверь; автоматические задвижки вошли в стену.

Мужчина подошел вплотную к женщине и встал к ней лицом. Посетительница сняла лодочки. Они посмотрели друг друга в глаза глубоким взглядом, словно шли к этому всю жизнь, и через какое-то время он наклонился вперед и высунул кончик языка. Она последовала его примеру и начала ласкать его язык своим. Словно две змеи, которым все мало.

– Скоро… – прошептал он и снял с нее очки. – Скоро все это кончится.

Она кивнула, и, как по сигналу, они начали снимать с себя одежду. Он рубашку и брюки, а она блузку, колготки и юбку. Когда он натянул на себя набитый бюстгальтер и ловко надел ее блузку, она взяла его рубашку. Каждое совершаемое ими движение казалось хореографическим номером, отрепетированным до мельчайших деталей. Как ритуал, который они выполняли бесчисленное количество раз.

Мужчина одним махом натянул на себя колготки и юбку, пока женщина застегивала серые брюки. Переодевшись, они опять встали друг перед другом и быстро, но крепко поцеловались, а потом продолжили.

Женщина сняла с себя накладные брови и приклеила к нему, а он снял с нее большие серьги и повесил их себе в уши. Она открыла портфель, достала пропитанную раствором вату и сняла с губ и остального лица грим, а мужчина взял грим и стал пудрить лицо, наработанным движением подводить глаза и красить губы такой же красной помадой, какая только что была на ее губах.

В конце она сняла парик и надела на него. Женщина тоже была побрита наголо, и, когда он надел лодочки и очки, стало почти что невозможно понять, что они поменялись местами.

Через десять минут послышалось, как отодвигают засов, после чего дверь открылась, и вошла надзирательница.

– Посещение закончилось.

Мужчина кивнул, поправил очки и взял свой портфель. Потом встал на высоких каблуках и повернулся к полицейской, которая вывела его из комнаты для посетителей и повела дальше по коридору, даже не задумываясь о том, что это не женщина.

Малин Ренберг и ее муж Андерс договорились о том, что возьмут выходной в предпраздничный день, чтобы раз и навсегда избавиться от всего строительного мусора, который остался после ремонта и лежал под брезентом в саду вот уже почти два года. Даже соседи, обычно такие милые и скромные, стали выражать свое недовольство. Не непосредственно им, а другим соседям, причем некоторые зашли так далеко, что перестали с ними здороваться.

Но из-за нераскрытого старого дела с графом у Малин все чесалось, как будто ее покусала туча комаров, и, точно как сказал Фабиан, есть только один способ унять зуд – поехать на старый хутор к югу от Стокгольма и посмотреть на месте.

Андерсу она сказала, что наконец-то почувствовала потребность заняться спортом, и поэтому ей лучше поехать в город и купить все для тренировок, а потом тихо-спокойно заглянуть в различные спортклубы, чтобы выяснить, на какой делать ставку. И потом она, конечно, сходит на занятие, а может быть, даже на два сразу в зависимости от того, сколько у нее хватит сил.

Как Малин и ожидала, Андерс дал себя провести. Он даже расплылся в улыбке и сказал, что это совершенно замечательная идея. И ей абсолютно незачем беспокоиться о строительных отходах.

Согласно навигатору поездка должна была занять примерно час, и, хотя прибор иногда несколько раз сбивался на маленьких покрытых гравием дорожках, петляющих в густом лесу, она, наконец, добралась до места.

Хутор находился в десяти метрах от дороги за стеной из дикорастущих кустов, пышная зелень которых практически загораживала весь вид. Старый дом с классическими белыми углами, наверняка построенный больше ста лет назад и когда-то выкрашенный в цвет красной меди, теперь покрылся зеленым слоем мха и водорослей.

Малин вошла в некогда белую калитку, которая доходила ей до бедра, и пошла по высокой траве к крыльцу. На двери не было таблички с именем, но от нее остался темный прямоугольный контур с отверстиями в каждом углу. Хотя она не ждала, что кто-то выйдет и откроет, ударила ржавым молотком по дощечке. Твердый звук металла о металл быстро утонул в густой зелени, и скоро опять стало тихо.

Сделав еще три попытки, она потрогала дверную ручку, прикрепленную вверх ногами. Малин надо было только поднять ручку вверх и проверить, не заперта ли дверь. Дверь оказалась незапертой.

Внутри было на несколько градусов холоднее, чем снаружи, и, сделав несколько вдохов, она почувствовала признаки астмы, которая перекрывает ей бронхи. Иными словами воздух был не только влажным и спертым, но и со спорами плесени. Но ничего не поделаешь, заключила она и прошла на кухню с коврами, мебелью и всевозможными безделушками и вещичками. В мойке кто-то оставил тарелки, приборы и стаканы, а на столе лежала газета губернии Сёдертелье от 4 марта 1995 года, раскрытая на развороте с заголовком: 20-летний наемный убийца ограбил заправку Статойл и украл пятьсот крон.

Ручки внутренних дверей тоже были перевернуты, и Малин вспомнила старый хутор своей тетки в провинции Даларна. Там было то же самое, и когда она однажды спросила почему, тетя ответила, что это для защиты от всех существ, которые населяют дом. Они не смогут проникнуть в дверь с неправильно повернутой дверной ручкой. Значит ли это, что в доме живут злые духи? Поэтому его бросили на произвол судьбы после смерти Веры Мейер?

В спальне из мебели был только старый секретер под единственной книжной полкой в одном конце комнаты и двуспальная кровать с резной спинкой в другом. Туго натянутое покрывало, наверное, когда-то было голубым, но выгорело и стало светло-серым. То же самое стало с тряпичным ковриком рядом с кроватью. Малин вошла и, отодвинув ногой коврик, увидела то, что подозревала, прочитав материалы следствия.

Темное пятно крови в форме амебы было на вид около метра в диаметре. Здесь Хеннингу фон Юлленборгу нанесли восемнадцать ножевых ранений в спину, причем несколько таких глубоких, что нож проткнул грудь насквозь. Нож так и не нашли, хотя прочесали весь район металлическим детектором и обследовали дно водоема кошкой.