расстоянии вытянутой руки от его головы сила Светлейшей остановила атаку Лоримера. На него обрушился огромный вес. Он рычал и боролся, когти тянулись к мягкой плоти, такой близкой, что вампир чувствовал запах крови своей жертвы.

– Сразись со мной как мужчина, Амадден, не прячься за свою жестокую Богиню, – сказал Лоример. – Если посмеешь.

Тяжесть, давившая на него, удвоилась. Утроилась. Непреодолимая сила прижала его к земле, кости трещали, будто под сапогом какого-то гиганта. Лоример попытался встать, но не мог пошевелить и пальцем.

– Люди не сражаются с опасными зверями, – сквозь зубы процедил принц Сокол. По его лицу текла кровь. – Они загоняют их и убивают.

Лоримеру удалось усмехнуться.

– Какая самонадеянность, считать все, во что веришь, истинным и справедливым. А тех, кто не согласен, назначить порочными или не важными. Ты заблуждаешься, объявляя свои многочисленные убийства праведными, перекрашивая черные дела в белый цвет. Ты превратил себя в тирана-убийцу.

– Ты – всего лишь зверь, порожденный темной магией, – возразил принц Сокол. – Вся жизнь должна умереть, а вся тьма должна быть очищена Ее светом. – Он посмотрел на своих людей: – Сожгите его.

Два оставшихся посвященных рыцаря вышли вперед, вытянув мечи. Огонь залил неподвижного вампира у их ног. Жрецы присоединили свои молитвы.

Лоример Фелле привык к боли, но даже он закричал, когда плоть сгорала слой за слоем. Собравшись с силами, он решил умереть с честью.

– Может, ты и победил меня, – прорычал он, – но честные и свободные снова восстанут против тебя, тиран. – Он ухмыльнулся, под обожженными губами обнажились кошмарные клыки. – Мой народ будет свободен. Ничто еще не закончилось.

Принц Сокол не удостоил его ответом и лишь смотрел, как вампир горит, пока тот не стих. Легенда превратилась в ничто, оставив лишь рассыпающиеся в пепел жуткие кости в центре магической преисподней.

Принцу Соколу запали в душу вовсе не слова лживого чудовища, а его последняя ухмылка. На мгновение он почувствовал на себе тяжелую печать погибели. Помолившись Богине, принц Сокол избавился от этого ощущения и двинулся на поиски своей порочной сестры и Черной Герран.

Предсказуемо два инквизитора первым делом направили золотой огонь на Тиарнаха. Тупые болваны.

Бог войны зарычал, корчась среди пламени.

– О нет, вы победили меня, могучие сволочи! Я горю! Я умираю! Горю, слышите вы?

Высокий и Орк добавили огоньку, стиснув зубы от боли и усилий. Смертные тела были недостаточно прочны, чтобы долго направлять силу Богини, а они уже делали это несколько раз за время штурма города. Тиарнаху же удалось урвать немного божественной силы для себя, самые страшные его раны, дымясь, медленно закрывались. К сожалению, тело оставалось измученным, а колено разбитым.

Он рассудил, что его выдало хихиканье.

Увидев, как он исцеляется, инквизиторы остановили пламя. Немного подумав, они потушили огненные мечи, собираясь прикончить Тиарнаха обычной сталью.

– Ой, – грустно сказал он. – А я думал, вы меня совсем вылечите.

Высокий нахмурился.

– Не знаю, что ты за порождение тьмы, если выдержал прикосновение Светлейшей, но твое царство ужаса закончится здесь.

Тиарнах кивнул людям, затаившимся в храме.

– Ага, вон оно что. Царство ужаса, да? Вроде это не я жгу города и деревни и отрываю младенцев от материнской груди.

Инквизиторы отвлеклись от горожан в храме и полностью сосредоточились на Тиарнахе. Его тело болело, но он – крепкий ублюдок, и будь он проклят, если позволит этим соплякам себя завалить. Ему еще предстояла встреча с принцем Соколом.

Высокий атаковал слева, а приземистый Орк – справа. Их первые движения были точно такими же, как у всех рыцарей Империи света, с которыми Тиарнаху довелось сражаться до сих пор, – косые удары, призванные распороть его от плеча до противоположного бедра. Приемы рыцарей доведены до совершенства, поэтому их слишком легко было предугадать. Если сражался с одним, значит, сражался со всеми.

С больным коленом движения Тиарнаха были ограниченны. Он не мог парировать один удар, одновременно уклоняясь от другого, поэтому атаковал Высокого. Меч Орка еще только рассекал воздух, а меч Высокого опускался, когда Тиарнах вопреки взрыву боли в колене бросился навстречу удару.

Инквизитор в панике вытаращил глаза, когда острие меча Тиарнаха процарапало снизу вверх его нагрудник и вошло в мягкие ткани под подбородком, рассекая нёбо Высокого и проникая в мозг.

Оставив этот меч торчать в святом черепе, Тиарнах попытался крутануться, чтобы принять следующую атаку, но нога подвела его, и он повалился в грязь.

Стальной сабатон врезался в его левую руку, раздробив кость. Тиарнах вскрикнул и покатился, рыцарь выбил у него меч. Он был безоружен. Ему конец. Сквозь прорезь в шлеме рыцаря Тиарнах разглядел оскаленные зубы Орка, его выпученные глаза.

– Время умирать, чудовище, – зарычал рыцарь и занес меч.

В шлем инквизитора врезался деревянный табурет, заставив его пошатнуться. О кирасу разбился горшок с мочой, за ним последовал камень.

Тиарнах удивленно смотрел, как из дыры в стене храма выбегают вооруженные чем попало горожане.

Десятки стариков и детей с воплями кидались кружками и горшками. Атака впечатляла, но прекрасные доспехи рыцаря почти не позволяли нанести ему урон. Почти. При одном удачном броске осколок прошел через прорезь в шлеме и попал Орку в бровь, пустив кровь.

– Что с вами, язычники? – завопил рыцарь. – Вы служите чудовищам. Обратитесь же к свету!

Какая-то старуха плюнула в него, и слюна заскользила по полированной стали.

– Нету тут чудовищ, окромя тебя самого.

Глаза инквизитора стали жесткими и фанатичными. Еще мгновение, и он расправится со старыми и малыми.

Тиарнах лихорадочно шарил в грязи в поисках оружия – любого оружия. Он знал, что грядет золотой огонь. Его пальцы зарылись в теплую кучу конского навоза. Сойдет. Он зарычал и швырнул дымящуюся кучу в посвященного рыцаря.

«Ай да я», – подумал Тиарнах, когда навоз залепил прорези в шлеме рыцаря и набился ему в рот и глаза.

Рыцарь отшатнулся, хватаясь за шлем. Горожане набросились на него. Беспорядочно машущий меч рассек плечо какой-то женщине, но рыцарь, пусть опытный и могущественный, был один. Орда крестьян повалила его на землю и колотила дубинками и камнями. Дети не отставали, вонзая вилки и ножи в уязвимые подмышки, пах и шею. Старые девы кололи его спицами сквозь прорезь в забрале.

Посвященный рыцарь, один из избранных Светлейшей, подох, словно крыса в мешке.

Горожане стояли над изувеченным трупом, тяжело дыша и трясясь от ужаса. Маленькая девочка с окровавленной вилкой посмотрела широко распахнутыми глазами на Тиарнаха и приветственно подняла свое оружие.

– А ну-ка, поднимите меня, – приказал он, когда звуки битвы поблизости стихли. Большая часть ополчения была убита. – Придут другие.

Одна сломанная