Так, например, в селе Заселье на Херсонщине под влиянием своего односельчанина, при содействии колдунов, ворожеек и баб-шептух, десятки крестьян оставили свои семьи и переселились в степь. Три зимы прожили они в куренях, неустанно раскапывая несуществующий клад на древнем городище. Окрестные жители были убеждены, что там существует подвал, в котором запорожцы спрятали 12 бочонков с золотом. Запасшись лопатами, кирками, ломами, бревнами и досками, они приступили к их поискам. При этом не только сами беспрерывно копали, но и нанимали для раскопок рабочих. На них, а также на покупку досок, бревен и «струмента» ежегодно затрачивали большие деньги. И все напрасно. За годы интенсивных работ они нашли лишь старый колодец и несколько полусгнивших бревен, скованных железными скобами. Когда же добрались до какой-то каменной камеры, слух об этом дошел до Херсона, и по распоряжению губернатора полиция прекратила «раскопки».

Около 1890 года крестьяне села Ильинского Макарьевского уезда и близлежащих деревень решили во что бы то ни стало отыскать клад, о котором имелась запись в виде разбойничьего письма. Целую весну пробродили они по лесу, отыскивали приметы, ходили к ворожеям, копали по ночам. Собирались артелями человек по двести, но ничего не нашли. Неудачу объяснили тем, что не было согласия в артели — каждый думал только о своей наживе, не думая о других.

В эти же годы целая толпа крестьян собралась рыть клад недалеко от деревни Большие Угоры в Костромской губернии. Поиски возглавил местный священник, дававший указания, как надо, благословясь, рыть и брать спрятанные сокровища. Потребовалось вмешательство полицейской власти, чтобы разогнать охваченную «золотой лихорадкой» толпу.

Известный этнограф-беллетрист С.В. Максимов писал в XIX веке: «Страсть к легкой наживе повсюду расплодила множество кладоискателей, которые до такой степени увлекаются идеей быстрого обогащения, что зачастую кончают однопредметным помешательством. Эти несчастные маньяки вызывают бесконечные насмешки и, сплошь и рядом, делаются жертвами обмана». Это замечание звучит актульно и сегодня. К каким последствиям для личности иногда приводит поиск сокровищ, блестяще показано на примере Ипполита Матвеевича Воробьянинова и отца Федора из «Двенадцати стульев» И. Ильфа и Е. Петрова.

Нередко склонность к поискам кладов передается по наследству. В Николаевской области Украины есть поселок Парутино. Его основали в XVIII веке староверы-некрасовцы рядом с остатками древнегреческой колонии Ольвия. С присоединением Крыма к России староверы ушли в Румынию, а их место заняли сосланные каторжане, принадлежавшие графу Кушелеву-Безбородко. Они сразу же принялись перекапывать античные руины в поисках золота и монет. В конце XIX века грабежи приняли такие масштабы, что их постоянно отмечала полиция. Тогдашний владелец Ольвии граф Мусин- Пушкин даже жаловался херсонскому приставу на парутинских грабителей, которые промышляли скупкой и перепродажей древностей. Соответственно, нынешнее население поселка практически сплошь состоит из далеких потомков каторжан. Прошло два века, но местные нравы нисколько не изменились — объявленная еще в 1926 году государственным заповедником Ольвия до сих пор страдает от этих «любителей археологии».

Более ста лет семейство Мииуно ищет фамильные драгоценности в горах Японии

Наглядным примером наследственности может служить и японское семейство Мицуно, живущее в одной из деревень префектуры Гумма. Вот уже более столетия его представители пытаются отыскать родовой клад — якобы 250 тысяч золотых монет. По фамильной легенде, еще в конце позапрошлого века его спрятал их предок — один из приближенных последнего военного правителя Японии Кэйки Токугава. Он якобы оставил завещание сыну, где говорилось, что в горах, в ста километрах от Токио, зарыты сокровища. Однако их точный адрес по какой-то причине в завещании отсутствовал. Пришлось начинать рыть землю наугад.

С тех пор не одно поколение семьи Мицуно заняты этой неблагодарной работой: в горах вырыто более сотни штолен и траншей общей длиной несколько десятков километров, истрачено чуть ли не полмиллиарда иен, но горы хранят «тайну вклада». Тем не менее упорное семейство не теряет оптимизма. Их надежду подогревает найденная много лет назад в окрестностях деревни золотая статуэтка, принадлежавшая, как они считают, все тому же их знатному предку, проявившему на склоне лет столь непростительную забывчивость.

О подобной семье П. в Херсонской губернии написал в начале XX века и В.И. Гошкевич. Он познакомился с ее главой, убежденным кладоискателем, который показал ему любопытные документы. Из них следовало, что и отец, и дед, и прадед этого украинского крестьянина также всю свою жизнь искали клады. Как минимум три поколения этой семьи упорно перекапывали степь в поисках сокровищ, но ничего не нашли. «Это последнее обстоятельство еще раз подтверждает странное на первый взгляд явление, что на склонность к кладоискательству не влияет явная убыточность этого занятия», — философски заметил в своей книге исследователь.

Сегодня мало что изменилось. Вирус кладоискательства чрезвычайно заразен и живуч, а «подхватив» его, очень трудно от него избавиться. С одной стороны, можно только приветствовать человека, стремящегося сделать открытие и желающего вырваться из рутины бесконечных будней. С другой — подобная зависимость приводит к вполне предсказуемым результатам. Как правило, кладоискатели, или так называемые «черные археологи», не имеют представления о значении каждой обнаруженной ими вещи и, самое главное, не уделяют никакого внимания условиям ее находки. А без этого даже уникальные открытия теряют свою научную, историческую ценность. Проходят годы и столетия, а результат нелегальных «изысканий» не меняется: присутствующий им дилетантизм и невежество традиционно приводят к самым печальным последствиям.

Неграмотные крестьяне, грабившие поселения и древние курганы, мечтали найти золото или, на худой конец, серебро. Изделия и монеты из благородных металлов представляли явную ценность и были понятны находчикам. Остальные же вещи, как правило, не вызывали у них интереса, и они даже не подозревали, что многие находки можно было бы выгодно продать. Часто раздосадованные отсутствием драгоценностей они не просто выбрасывали «ненужные» находки, а с остервенением крушили и ломали все подряд, избавляясь таким диким образом от несостоявшихся надежд и накопившихся эмоций. Отсюда огромные потери, понесенные мировой культурой от деятельности этих горе-кладоискателей. Об их нравах свидетельствуют дошедшие до нас документальные записи ученых и воспоминания некоторых рыцарей наживы. Они настолько красноречивы, что есть смысл привести хотя бы некоторые из немалого числа аналогичных сведений.