Затем Лотэсса проводила мужа к Нейри и оставила их наедине. Даже Шафире, почти не покидающей деверя, пришлось уйти вместе с ней. Два короля должны были обсудить передачу власти.

Идя по коридору рядом с бывшей королевой Элара, Тэсс не чувствовала той неловкости, которая царила между ними в первые дни. Враждебность Шафиры и скованность Лотэссы осталась в прошлом.

Скрепя сердце Тэсса призналась себе, что поначалу ревновала Нейри к тому вниманию и заботе, какими окружила его невестка. За время, проведенное рядом с искалеченным королем, Лотэсса привыкла считать себя чем-то вроде духа-покровителя, радуясь тому, что при ней в Нейри пробуждалось желание жить. Она привыкла чувствовать себя необходимой ему, а тут появляется Шафира и заявляет безоговорочные права на него.

Но досада и глупое чувство собственности быстро уступили место благодарности и теплоте к этой женщине. Шафира любит Нейри, это очевидно. И он любит ее, пусть пока и не осознает этого. Они будут счастливы вместе, и даже если его тело до конца не исцелится, то хоть сердце перестанет кровоточить, страдая от ран неразделенной любви. Шафира своей любовью и преданностью дала Тэссе намного больше, чем забрала. Взамен себялюбивого сознания собственной исключительности и необходимости Тэсс получила свободу от мучительного чувства вины перед Нейри. Как отрадно знать, что теперь с ним все будет хорошо.

А Шафира оказалась прекрасным человеком и бесконечно любящей женщиной. Взять хотя бы то, что она единственная не пыталась отговорить Нейри от отречения, напротив, рьяно поддерживала его решение. Она считала недопустимым обременять властью и ответственностью человека, оказавшегося в положении Нейри. Это значило, что она любила Нейри, как мужчину, а не как короля, раз с легкостью отказывалась от возможной короны ради его благополучия. Что ж, ее можно понять. Королевой Элара Шафира уже была, и вряд ли хоть один день царствования был для нее счастливым. Не обретя отрады во власти, теперь она желала обычного человеческого счастья, причем больше для Нейри, чем для себя.

Одним словом, Лотэсса постепенно проникалась к бывшей королеве уважением и симпатией. Настороженная враждебность Шафиры держалась дольше, но, видно, в последнее время и она стала понимать, что Лотэсса ей не соперница, а скорее союзник. В редкие моменты наедине с Нейри Тэсс без устали расхваливала Шафиру и восхищалась ее “чудодейственным” влиянием, хотя в глубине души была уверена, что способность двигаться, вернувшаяся сначала к одной руке короля, потом к другой — скорее следствие ее собственных молитв. Понять бы еще, кто из двоих Странников соблаговолил помощь — светлая Маритэ или темный Изгой.

По дороге от комнаты Нейри женщины спокойно и доброжелательно обсуждали дальнейшие планы. Как ни странно, Шафира — единственная, кроме Тэссы — ничего не имела против передачи власти именно Валтору Дайрийскому. Лотэсса объясняла это тем, что как урожденная принцесса, Шафира лучше разбиралась в политике, чем она сама, ее брат или Рейлор Таскилл. Будучи единственной прямой наследницей Старого Лиса, как за глаза именовали Юлдари до Берра, она, должно быть, усвоила некоторые его взгляды, а потому способна была разглядеть выгоды и перспективы слияния двух сильных государств под властью достойного короля.

Сразу после подписания бумаг планировалось перевезти Нейри Ильда обратно в Вельтану. По сути, в его жизни менялось не так уж много. Нейри по-прежнему будет жить в Нианоне только в статусе не монарха, а королевского наместника. То есть, на нем как и раньше будут заботы по управлению страной, правда, теперь основной груз ответственности ляжет на чужие плечи. Тэсс радовалась, что Нейри будет при деле, но при этом избавлен от принятия самых тяжелых решений. Она надеялась, что у него появится хоть немного времени на прежние любимые занятия — поэзию, музыку, живопись.

Даже сейчас, лежа в постели, он потребовал бумагу и уголь и, как смог, изобразил лицо Шафиры. Конечно, слабым, кривым, прерывистым линиям было бесконечно далеко до прежних уверенных работ прекрасного художника, но окружающие и это восприняли как чудо от человека, который полторы недели назад не мог пошевелиться. Шафира плакала от счастья, прижимая к себе портрет, кстати, вполне узнаваемый. Тэсса тоже плакала, и в глазах Рейлора с Эданом стояли слезы. Даже непроницаемый Торн отвернулся к окну, скрывая эмоции.

Если в будущем Нейри научится делить заботы по управлению страной с тем, что составляло его жизнь прежде, он снова сможет быть собой. Рейлор получал пост верховного маршала, а Эдан — канцлера. Уж на этих двоих Нейри всегда сможет положиться. В общем, все устроилось вполне благополучно, насколько вообще можно говорить о благополучии в подобном положении.

Возле комнаты, которую занимала Шафира, Тэсса пожелала ей хорошего вечера и пошла дальше, собираясь подняться на крепостную крышу — единственное место в темной старой башне, которое ей по-настоящему нравилось. Кроме того, на крышу вела внешняя лестница, отдаленно напоминающая серебряную лестницу, что опоясывала темную башню Маритэ.

Попасть на лестницу можно было с небольшой деревянной галереи, идущей вдоль второго этажа. Пройдя в узкую дверцу Лотэсса чуть не столкнулась с собственным братом. К ее удивлению Эдан даже не повернулся. Он стоял, прислонившись к одной из опор, и неотрывно куда-то смотрел. Проследив его взгляд, Тэсс увидела на другом конце галереи Альву с Торном. Элвир держал жену в объятиях, и в лучах вечернего солнца оба они казались удивительно прекрасными, словно излучая любовь и гармонию. Лотэсса тоже залюбовалась этими двумя, от души радуясь за подругу.

Но стоило ей перевести глаза на лицо брата, стало видно, что оно искажено болью и тоской. Словно почувствовав этот взгляд, Эдан повернулся.

— Эдан! — она прижала руки к груди.

Неужели ее брат полюбил Альву? Полюбить чужую жену само по себе плохо, но в случае с женщиной, которая бесконечно влюблена в собственного мужа — и вовсе страшно. Лотэсса ни капли не осуждала брата, но сострадала ему всей душой. Вспомнились собственные наивные мечты познакомить Альву с Эданом. Эти двое были бы прекрасной парой… если бы не Торн, предназначенный Альве судьбой. Над их любовью оказались не властны время и смерть, куда уж кому-то из людей пытаться вклиниться между ними?

— Тэсс, пожалуйста, не говори ничего! — и как он умудряется одновременно приказывать и умолять?

Она лишь молча кивнула и крепко обняла брата.

— Это пройдет, — Эдан погладил сестру по голове, будто это она нуждалась в утешении. — Я все понимаю, не строю планов, не питаю надежд. Просто хочу насмотреться на нее напоследок и запомнить навсегда. Жаль только, что она почти не бывает одна, — он с тяжелой усмешкой кивнул на влюбленных супругов, не замечавших никого и ничего.

На краткий миг Лотэсса пожалела, что Торн в самом деле не погиб в битве при Латне до того, как Альва его узнала. Тэсс тут же устыдилась своих низких мыслей, понимая, что нить, связавшая Элвира и Альву намного важнее, чем ее желания и даже любовь Эдана. Но как же больно за брата!

— Не горюй, сестренка, — он словно прочел ее мысли. — Мы скоро вернемся в Вельтану и мне будет не до любовных терзаний. Там и без Изгоя и Заката мира дел хватит на то, чтобы еще долго не думать о женщинах.